Эдит Несбит - Мокрое волшебство

— И, между прочим, весьма успешно, — добавил Фрэнсис.

— Если вы раскроете численность армии морелендцев, вам вернут хвосты и мундиры и отпустят. Будете говорить?

— Разве такое возможно? — был ответ Принцессы. — Я русалка и Принцесса Королевского Дома. И никогда не предам свою страну.

— Нет, полагаю, что не предашь, — рассудила Королева. И, секунду помолчав, добавила, — поднесите чашу забвения!

Чаша забвения была необычайно сладка. У неё был вкус ирисок, кокосов, ананасового мороженого, и сливового пирога, и ещё цыплячьего жаркого с лёгким привкусом лаванды и розовых лепестков и самого что ни на есть лучшего Одеколона .

На вечеринках детям приходилось пробовать чаши сидра и чаши с шампанским, но ни то, ни другое им не понравилось, однако, чаша забвения была просто восхитительна. Это был кубок опалового цвета, сказочно-розовых, перламутровых, зеленоватых, голубых и серых оттенков, а по бокам были выгравированы изображения красивых спящих людей. Кубок передавался из руки в руку, и когда каждый отпивал достаточно, Высокий Лорд Чашеносец, очень симпатичная, неразговорчивая рыбина, сдерживающим жестом касался чаши и передавал её дальше, держа кубок в своих плавниках. Таким образом, один за другим, чашу испили все. Кэтлин была последней.

На четверых из пятерки питьё не подействовало, но Кэтлин менялась у них на глазах, и хотя они были подготовлены к тому, что глоток забвения заставит её всё позабыть, было просто ужасно наблюдать его ужасающее действие воочию.

Рука Мэйвис покровительственно обнимала Кэтлин, но в тот момент, когда напиток был проглочен, Кэтлин отбросила эту заботливую руку и отпрянула. Это ранило больнее ножа. Потом она взглянула на братьев и сестёр, а это так невыносимо, когда глаза любимых людей смотрят на вас, словно на незнакомца.

Было условлено, что теперь, пока пленники все ещё в сетях, они должны делать вид, что чаша забвения возымела действие, держаться спокойно и выглядеть как можно тупее. Но Мэйвис не могла перенести эту холодность своей дорогой Кити, а этого никто в расчёт не взял.

Поэтому, когда Кити глянула на Мэйвис как на чужака, который ей, пожалуй, неприятен, и увернулась от её руки. Мэйвис не смогла это стерпеть, и, прежде чем Принцесса или братья смогли её остановить, душераздирающе воскликнула:

— О, Кити, дорогуша, да что же это такое? В чём дело?

В довершение ко всему, оба мальчишки очень громким и отчётливым шёпотом возмутились: «Замолкни, Мэйвис!», и лишь Принцесса сохранила достаточно самообладания, чтобы промолчать.

Кити обернулась и глянула на сестру.

— Кити, дорогуша… — снова позвала Мэйвис и остановилась, потому что на её месте никто не сможет повторить слово «дорогуша» кому-нибудь с взглядом Кити.

Она отвела глаза, в то время как Кити обратила взгляд на Королеву… и не только взгляд, но и стопы, чтобы прильнуть к королевскому колену так словно это было колено её родной мамы.

— Дорогое маленькое создание, — промурлыкала Королева, — видите, она совершенно ручная. Я, пожалуй, сделаю её своим любимым зверьком. Ах ты мой славный, маленький зверёк!

— Не смейте её забирать! — закричала Мэйвис, но Принцесса снова шикнула на неё, Королева восприняла её вопли с презрительным равнодушием, а Кити примостилась у ног своей новой хозяйки.

— Что же до всех остальных, — сказала Королева, — то совершенно очевидно, что напиток забвения пока на вас не подействовал. Посему, я не могу отдать вас в подарок моим отличившимся дворянам, которые ждут от меня какой-нибудь домашней зверушки. Завтра попробуем забвение ещё раз. А пока… Тюремщик, кандалы!

Вперёд выступил высокий житель Пучин с кислой миной на лице. Через его руку были перекинуты чешуйчатые хвосты, от первого взгляда на которые сердца детей встрепенулись, поскольку они надеялись, что хвосты были их собственными. Но стоило надеть хвосты, как они сразу поняли свою горькую ошибку.

— О, да, — сказала Королева, — это ненастоящие хвосты. Вы не сможете ни снять их, ни плавать с ними, ни ходить. Впрочем, с ними можно передвигаться ползком по дну океана… В чём дело? — обратилась она к Тюремщику.

— Этой заключённой не подходит ни один хвост, — заявил Тюремщик.

— Я принцесса правящего Русалочьего Дома, — сказала Фрейя, — и ко мне не пристанут ваши оскорбительные фальшивые хвосты.

— Ну, так бросьте их всех в темницу, — велел Король, — такие же угрюмцы, как и все остальные пленники, не правда ли?