Пол Стюарт: Фергус Крейн и огненные алмазы

Перед Фергусом возникла разгневанная красная физиономия директора школы.

— Крейн! — гаркнул он. — Ты опять опоздал?!

— Я… я… это только во второй раз, сэр, — заикаясь, пролепетал Фергус, болтаясь на крюке, которым подцепил его директор.

— Заткнись, жалкая сухопутная крыса!

Капитан учебного корабля «Бетти-Джин» имел обыкновение называть учеников сухопутными крысами, подонками, шелудивыми псами и разными другими словами, смысла которых Фергус большей частью не понимал, но догадывался, что ничего хорошего они не означают.

— Протащить тебя под килем — слишком легкое наказание, хотя от такого поганого недоростка только и проку, что акул приманивать. Послал бы я тебя на мачту с утра до вечера сигнализацию учить, да, говорят, это дело тебе даже по душе пришлось.

С верхушки мачты донесся визг:

— Капитан Крюк! Капитан Крюк!

— Дьявольская птица! — рявкнул директор, выпустил Фергуса и пошел к двери. — Сколько раз надо тебе повторять, что меня зовут капитан Смоллет, пыльная тряпка ты эдакая!

— Ветер с запада! Ветер с запада! — провизжала попугайчиха.

«Славная старушка Боливия, стараешься отвлечь от меня капитана», — подумал Фергус.

— Надвигается шторм! Надвигается шторм!

— Брехня! — сказал капитан Крюк (как он ни старался, дети за глаза все равно называли его только так). — Эта гадина день ото дня дуреет, да притом еще и разжирела. Давно пора убавить ей корм. Впрочем, где моя подзорная труба?

— В углу, сэр, — услужливо подсказал Фергус. — Лежит у вас на сундуке.

В каюте капитана (которую он велел называть кабинетом директора) были свалены в кучу масляные фонари, обрезки просмоленной парусины, мореходные приборы и ржавые гарпуны. По стенам были развешаны чучела диковинных рыб с далеких океанов и старые выцветшие фотографии женщин в экзотических нарядах. Под портретом каждой дамы капитан своим корявым почерком выпел название порта, где он с нею познакомился. «Норд Харбор» явно нуждалась в бритье, по рту у «Вест Порт» торчал один-единственный зуб, «Сэнди Коув» была в очках; но больше всех Фергусу нравилась «Суитвотер Киз» с огромным цветком за каждым ухом и в длинной юбке из морской травы.

— Ах да… — Капитан рассеянно взял в руки подзорную трубу.

Уловка Боливии удалась на славу. Директор, казалось, начисто забыл, почему в его кабинете стоит Фергус Крейн, и занялся подзорной трубой.

На столе у него за спиной лежала большущая морская карта. Чтобы она не свернулась, углы ее были придавлены тяжелыми серыми камнями с рыжими прожилками. Когда капитан не отдавал приказов учителям и отпускал учеников домой после уроков, он часами сидел у себя в каюте, размышлял над картой, чертил на ней линии своим крюком и бормотал что-то себе под нос.

— Ладно, Крейн, — сказал он наконец, выходя из каюты на бак. — Убирайся!

Фергус выскользнул из каюты и, услышав, как за ним захлопнулась дверь, с облегчением вздохнул и посмотрел на часы. Восемь часов двадцать девять минут. Урок мистера Вудхеда в гимнастическом зале, который находился в грузовом трюме, идет уже добрых полчаса.

Фергус пошел дальше по коридору, свернул направо, потом еще раз направо и по деревянной лестнице спустился под палубу, а затем, меняя одну шаткую лесенку на другую, — во внутренние помещения корабля.

Возле учительской стоял смешанный запах грязных носков, дыма от трубки миссис Бладд и жаркого из вяленой трески, приготовленного мистером Гилроем. Фергус сморщил нос и спустился на батарейную палубу, где среди старых пушек и бочонков с порохом миссис Блад обычно проводила уроки естествознания. Когда он проходил мимо камбуза, нос пришлось уже просто заткнуть. Здесь он повернул налево и по трапу спустился к гимнастическому залу.

Тут Фергус остановился, приложил ухо и двойным дверям и прислушался. Ни звука. Может, урок гимнастики уже кончился, а может — еще лучше, — его вообще отменили.

Дверь неожиданно распахнулась, увлекая Фергуса за собой, и он с размаху рухнул на иол гимнастического зала. Над ним, подбоченившись и криво улыбаясь, возвышался мистер Вудхед.

— Неужто это вы, Фергус Крейн? Как любезно с вашей стороны к нам присоединиться. Надеюсь, вы хорошо спали?