Пол Стюарт: Зимние рыцари

— Где ты был, Раффикс, когда Верхние Палаты в тебе так нуждались? — вымолвил Любиус.

Зимние Рыцари переглянулись. Хвастаться своим подвигом в этой обители горя и скорби уже никому не хотелось.

Раффикс из последних сил сдерживал слёзы.

— Я был на борту «Палача Бурь», — начал он, но товарищ его не слушал. Опустившись на пол, он стал раскачиваться из стороны в сторону, отрешённо глядя вдаль.

Квинт положил руку Раффиксу на плечо.

— Пойдём, друг, — ласково позвал он. — Сейчас он не сможет тебя понять, но есть кто-то, кому очень важно услышать нашу историю.

— Филиус Эмбертин! — воскликнул Фин. — Пойдёмте к нему, он должен узнать, что свиток говорил правду!

Впятером они покинули Большой Кафедральный Зал и поспешили по мраморным ступеням и тёмным коридорам на факультет Всех Облаков в крошечную комнатку Филиуса Эмбертина. Повсюду им встречались следы жестокой битвы, которую они пропустили, — сломанные двери, брошенное оружие, изорванная в клочья одежда.

Перед входом в темницу старого декана лежал труп привратника, из груди глыботрога торчал нож.

— Это один из стражников, — сказал Фин, отворяя дверь и заглядывая в щёлочку. В комнате стоял полумрак, у кровати горела одна-единственная свеча. Мягкий жёлтый свет падал на морщинистое лицо Филиуса Эмбертина, лежащего на жёстких подушках. Академик тяжело дышал.

— Профессор Эмбертин, — прошептал Фин, заходя в комнату, — это я.

Вдруг кто-то набросился на Фина, прижал к стене и приставил к шее нож.

— Кто ты? — прорычал незнакомец. — Говори, пока не перерезал тебе горло.

Квинт стрелой ворвался в комнату и ткнул нападавшего в спину кончиком кинжала.

— Брось оружие, — приказал он. — Сейчас же. — Нож упал на пол. — Теперь медленно повернись и скажи, кто ты такой.

Оказалось, что на Фина напал молодой воин-академик.

— Простите… Простите… — прошептал юноша. — Я думал, это привратник, как тот, которого я только что зарезал. — Он махнул рукой на дверь.

Квинт опустил кинжал.

— Они избивали декана и морили его голодом. — Воин-академик покачал головой. — И все по приказу Хакса Востилликса. Проклянут Небеса его душу!

Раффикс нахмурился:

— Хакс Востилликс мёртв?

— Да, — ответил юноша. — Убит в собственных покоях землеведами, по крайней мере так говорят. Его отравили личинками дремучих ос, полосатые твари съели его изнутри. Для привратников это стало прекрасным поводом объявить нам войну.

С постели послышался слабый голос.

— Кто-то. Кто-то пришёл, — прохрипел Фи-лиус Эмбертин. — Дайте мне посмотреть на вас.

Квинт опустился на край кровати и обнял профессора за плечи, поразившись, до чего тот истощал. Профессор протянул руку и нащупал холодные доспехи.

— Скридиус? — прошептал он. — Скридиус, это ты?

Фин порылся в карманах плаща и протянул Квинту древний свиток.

— Мы. Мы отправились в открытое небо, — тихо проговорил Квинт. — Как когда-то отправился туда Гарлиниус Герникс. — Он помахал свитком пред слеповатыми глазами Эмбертина. — Мы взяли с собой грозофракс.

— О, Скридиус, Скридиус! — Лицо профессора просияло. — Скридиус, ты вернул грозофракс Небесам? Это сработало? — Голос декана задрожал. — Ты исцелил Небеса?

— Да, профессор, — ответил Квинт. — Мы вернули грозофракс, и зима прошла.

— Прошла? — повторил профессор, и счастливая улыбка озарила его лицо. — Благодаренье Небесам! Мой друг Линиус Паллитакс был бы очень счастлив. Счастлив, что злу, которое он сотворил, открыв Древнюю Лабораторию, пришёл конец. Но ты должен кое-что пообещать мне, Скридиус. Заклинаю тебя именем Линиуса Паллитакса!

Декан притянул Квинта поближе к себе и уставился на него невидящими глазами.

— Заклинаю именем самого великого, почётного и справедливого Высочайшего Академика Санктафракса.

Марис всхлипнула.

— Говорите, — прошептал Квинт. — Я всё сделаю.

— Ты не должен никому рассказывать о том, что произошло, — попросил декан. — Древняя Лаборатория закрыта, каменные соты запечатаны. Если в Санктафраксе узнают, что Линиус виновен в злой, бесконечной зиме, его ждёт бесчестие. Его статую сбросят со Ступеней Виадука, а имя опозорят в веках. Слуги Хакса били и пытали меня, но я не сказал ни слова о грозофраксе и старом свитке. И ты, Скридиус, вознаградил меня за страдания. Обещай же молчать!