Эрин Хантер - Дымная гора

Луса попятилась назад, испуганно ощетинив шерсть.

— Надо бежать? — прошептала она.

«А я откуда знаю? — подумал про себя Токло. — Там может быть кто угодно!»

В кустах мог прятаться волк, вроде тех, что напали на них на Небесной гряде, или еще один злобный гризли, вроде чокнутого Шотеки.

Или дичь.

— Хорошо, что я не такой трус, как вы! — заявил Таккик, вскакивая с земли. С этими словами он решительно зашагал в сторону зарослей, громко хрустя ветками.

— Стой! — рявкнул Токло, но было уже поздно. Широкоплечий Таккик решительно вломился в кустарник и раздвинул плечами ветки.

Там, на куче ежевики, лежал исполинский белый медведь.

Испуганно охнув, Луса крепче впилась когтями в галечный берег, чтобы не броситься наутек. Взрослые белые медведи, которых она видела на берегу Великого медвежьего озера, были очень большими, но этот казался просто гигантским. Или она уже привыкла к размерам Таккика и Каллик, которые, если честно, до сих пор казались ей чересчур громадными для медвежат?

На миг Лусе почудилось, будто перед ней тот самый медведь, которого она увидела с верхушки дерева, но потом она вспомнила, что там была медведица с медвежонком, а вовсе не исполинский самец. Исполинский, грозный и очень-очень страшный.

Но огромный белый медведь почему-то не торопился вскакивать и нападать на них. Он даже пасти не открыл и не стал рычать, скаля чудовищные клыки. Вместо этого он тоненько заскулил и с усилием повернул голову, чтобы посмотреть на медвежат. Темные глаза его были затуманены болью, а взгляд показался Лусе рассеянным, как будто великан смотрел на них сквозь туман. Белая шерсть его тоже выглядела не лучшим образом — вся грязная, свалявшаяся, в потеках глины.

Теперь Луса поняла, что перед ней просто очень старый и очень усталый медведь. Внезапно глаза старика закатились, длинный черный язык вывалился из пасти, и он застонал, тяжело дыша.

И тогда Луса почувствовала к нему жалость. Точно такой же тусклый и затравленный взгляд она видела когда-то в глазах Оки, матери Токло. У этого белого медведя уже не осталось сил бороться.

В свое время Луса ничем не могла помочь Оке. Она тогда легла возле нее по другую сторону ограды и пролежала так всю долгую ночь, пока не настало утро и плосколицые не унесли Оку прочь. Луса не могла ни дотронуться до Оки, ни накормить ее, ни хоть чем-то заполнить страшную пустоту, оставшуюся в сердце медведицы, потерявшей обоих своих медвежат. Может быть, сейчас ей удастся хоть чем-то помочь этому белому медведю?

Подойдя ближе, Луса остановилась позади Таккика. Белый медвежонок в недоумении смотрел на свою неожиданную находку и молчал.

— Будь осторожна, Луса, — предупредил Токло.

— Все нормально, — прошептала она в ответ и, присев возле огромного медведя, обнюхала его. Пахло от него жутко — гнилой рыбой, илом и очень грязной, горячей шерстью. Луса едва сдержалась, чтобы не сморщиться. Она не хотела обижать и без того несчастного медведя, но попробуй выдержать такую вонь!

— Здравствуйте, — робко сказала она. — Меня зовут Луса. А вы кто?

Старый медведь, поморгав, уставился на нее.

— Я… Меня зовут Квопик, — прошипел он. Его блуждающий взгляд остановился на Таккике.

Белый медвежонок испуганно попятился, а остальные трое медвежат во все глаза уставились в куст. Каллик первая подошла поближе и остановилась, стараясь не приближаться к огромным лапам медведя, каждая из которых была величиной с голову Лусы. Если у этого медведя осталось хоть немного сил, он мог бы одним ударом расплющить Лусу об землю. Но сил у него уже не осталось. Об этом говорили исходящий от него отвратительный запах, истощенное тело и тусклые глаза.

— Что с вами случилось? — шепотом спросила Луса.

Квопик судорожно втянул в себя воздух — этот звук напомнил Лусе скрежет когтей по коре дерева.

— Смерть… — выдавил он. — Смерть пришла… Вдалеке… Вдалеке от льда.

Лусе показалось, будто ее с головы до лап обдало холодной водой.

— Смерть? Что вы такое говорите?

— Я умираю, — проскрежетал Квопик. — Всю жизнь я мечтал добраться туда, но теперь уже поздно. Слишком поздно.

— Нет! — отчаянно воскликнула Луса. — Не говорите так! Мы вам поможем. Уджурак знает все-все травы, он разыщет такие, которые вас вылечат. А я буду приносить вам еду. И нарву мягкой травы, чтобы вам удобно было лежать. — Она с отвращением обнюхала смятые кусты под боком медведя. Они пахли так, словно он целый месяц провалялся тут, не вставая.