Эрин Хантер - Последняя глушь

— Плавать с белухами? — испуганно ощетинилась Луса. — Но разве не они убили твою маму?

— Нет, Нису убила косатка, — ответила Каллик. — Белухи — они другие. — Ее глаза затуманились от воспоминаний, и Луса пожалела о своих неосторожных словах.

«Пчелоголовая! Когда ты научишься думать, прежде чем открывать свой болтливый рот!» — выругала она себя.

— Белухи никого не обижают, — объяснила Каллик, немного повеселев. — Я так хочу показать тебе лед, Луса! Он тебе понравится, вот увидишь!

«Вряд ли», — скептически подумала Луса, глядя на серебристое мерцание вдали.

Ей становилось не по себе при одной мысли об этой бескрайней пустоте. Разве такое место может быть домом? Там же нет ни одного дерева! Ее там подхватит ветер и будет носить надо льдом, как лист, если она, конечно, не замерзнет насмерть раньше!

— Мне кажется, для черных медведей больше подходят деревья, — осторожно сказала Луса.

— И для гризли тоже, — отрезал Токло. — До наступления снегопадов я как следует помечу свою территорию, а потом выкопаю себе отличную теплую берлогу, залягу в нее и буду ждать возвращения тепла, — он широко зевнул, словно готов был прямо сейчас исполнить свое намерение. — А когда снова придет солнце, я проснусь, разыщу ближайшую речку и наловлю себе столько рыбы, сколько смогу съесть. Вот это я называю настоящей медвежьей жизнью. Согласен, Уджурак?

Маленький медвежонок вздрогнул от неожиданности.

— А? Что?

Только теперь Луса поняла, что все время, пока они болтали о своих планах на будущее, Уджурак не произнес ни слова.

— Что-то не так? — участливо спросила она.

Уджурак озадаченно посмотрел на Лусу.

— Я… я не знаю, — неуверенно пролепетал он. — То есть, да, что-то не так, но я никак не пойму, что.

Токло устало вздохнул.

— Уджурак, у тебя в голове шерсть вместо мозгов, вот что не так! Мы дошли. Это отличное место, здесь полно дичи и нет плосколицых. Путешествие закончено, шерстяная ты голова!

Уджурак выпрямился и поднял морду к небу.

— Нет, — ответил он, и на этот раз его голос прозвучал гораздо более уверенно. — Я пока точно не знаю, что тут не так, но в одном я точно уверен — это не конец нашего путешествия.

Луса со страхом вспомнила, как они впервые увидели эту долину с отрогов Дымной горы. Уджурак уже тогда усомнился, что они нашли то самое место, которое так долго и мучительно искали. Похоже, теперь он окончательно в этом уверился. В груди у Лусы похолодело, когда она вспомнила приснившийся в горах сон. Ей было сказано, что она должна спасти дикий мир. Тогда она постаралась забыть об этом, но слова Уджурака вновь пробудили прежние тревоги.

— Это конец, Уджурак, — резко сказал Токло. — Дальше идти некуда! — он махнул лапой в сторону лежавшего внизу моря. — Мы не сможем зайти дальше, не замочив лап.

Уджурак тоже посмотрел на зыбкую полосу серой воды и линию льда, блестевшую у самого горизонта. Потом снова поглядел на Токло. В его коричневых глазах была мольба, словно он просил своих друзей понять то, что он должен им сказать.

— Я знаю, что ты должен быть прав… но если это конец пути, то почему я этого не чувствую?

Токло сокрушенно вздохнул.

— Когда ты перестанешь быть таким нытиком! — воскликнул он, шутливо пихая Уджурака в бок, так что щуплый медвежонок едва не покатился кубарем по склону.

— Я не нытик! — возмутился Уджурак. — Просто…

Он осекся и замолчал. Токло смущенно покачал головой. Он никогда до конца не понимал стремления Уджурака во что бы то ни стало продолжать путешествие, следуя по каким-то непонятным тропам, уводившим их прочь от чудесных мест, где давно можно было бы обосноваться.

— Знаешь что? — фыркнул Токло. — Ты просто ничего не знаешь и не умеешь, кроме как путешествовать. Ты ведь даже представить себе не можешь, что такое спокойная, оседлая жизнь! — В самом деле, Уджурак никогда не рассказывал ему о своей первой берлоге или о матери, а Токло не решался его расспрашивать. Была ли у него вообще мать? И если все-таки была, то какая — медведица или кто-то еще? — Тебе здесь понравится, вот увидишь, — заверил он Уджурака. — Да ты только подумай — мы можем обзавестись собственными территориями, навсегда забыть о голоде, ловить вкусных оленей или гусей, ведь тут дичь не переводится!

Еда для Токло была самым главным. Он достаточно наголодался в горах, а однажды даже попробовал еду плосколицых, украденную Лусой. Неужели Уджурак мог так быстро забыть об этом?