Эрин Хантер - Голоса в ночи

Воробей содрогнулся, смертельный ужас холодом растекся по его животу. Со всех сторон его окружали коты-воители — обычные коты, которые днем жили в своих племенах на берегах озера! Он чувствовал, как колотятся их теплые живые сердца, обманутые ложью зловещих мертвецов. Воробей больше не мог закрывать глаза на правду: коты из всех четырех лесных племен собирались в Сумрачном лесу и тренировались под началом мертвых воителей, готовясь восстать против своих соплеменников и уничтожить Воинский закон, который так долго берегли и защищали их предки.

— Мышиный помет! — выругался Львиносвет, когда Березовик в третий раз с сопением лягнул его лапами в живот.

«Великое Звездное племя, разве тут уснешь?» — сердито подумал золотистый воин, грубо сталкивая с себя храпевшего товарища. Потом встал с подстилки и повернулся к выходу.

— Ой!

Острая ветка царапнула его между ушей. Крыша у новой палатки получилась низкой и колючей, в ней было полным-полно шипов, которыми котам еще предстояло заняться.

«Да тут всей палаткой нужно как следует заняться!» — с досадой подумал Львиносвет.

Он сморщил нос. В тесной палатке нечем было дышать от вони изнуренных после боя воителей. Стоило Львиносвету вспомнить о битве, как у него снова заныло в животе. Ржавница не должна была погибнуть! Это было просто немыслимо. Война есть война, но не такая, как вчера. Коты-воители крайне редко убивали друг друга из-за территории, за клочок земли можно и нужно платить кровью, но не жизнью!

Львиносвет протиснулся мимо Милли, свернувшейся клубочком возле выхода, и выбрался из палатки. Холодный воздух щипнул его за нос. Львиносвет моргнул и отряхнулся, торопясь избавиться от мелких веточек, запутавшихся в его шкуре. Поляна сияла, умытая прозрачным лунным светом. Иней серебрил склоны оврага, скованная заморозками земля была тверда, как камень. Он остановился и прислушался. В палатке целителей Воробей негромко успокаивал заходившуюся кашлем Иглогривку. Из детской доносилось довольное мурчание Кротика — должно быть, малыш согревался материнским молоком. Утренняя битва казалась далекой, словно случилась давным-давно и в другом мире.

И тут на самой вершине оврага раздался негромкий шорох. Задрав голову, Львиносвет увидел, как кусок глины, падая, сверкнул под луной. Миг спустя он с глухим стуком ударился о мерзлую землю.

Наверху кто-то был!

Львиносвет бросился к выходу из лагеря. После того, как Воробей предупредил его о кознях Сумрачного леса, нельзя было закрывать глаза на малейшую опасность.

— Львиносвет? — Пеплогривка протиснулась через узкий лаз в воинской палатке и подбежала к нему. — С тобой все в порядке?

Львиносвет быстро обернулся. Мягкая серая шерстка Пеплогривки вихрами торчала во все стороны.

— Ты что-нибудь слышала?

Зашуршали колючки, и в овраг вбежала Орешница.

— Что случилось?

Этой ночью Огнезвезд поручил ей охранять лагерь вместе с Крутобоком. После сражений предводитель Грозовых котов всегда удваивал дозоры.

— Ты не заметила ничего подозрительного ночью? — вопросом на вопрос ответил Львиносвет, глядя на вершину склона.

Орешница проследила за его взглядом.

— Нет.

— А Крутобок?

— Кто меня звал?

Серый воин высунул голову из зарослей. Его густая шерсть стояла дыбом от холода.

— Вы не заметили ничего необычного во время дежурства? — спросил Львиносвет.

— Ничего.

Орешница потянулась и подавила зевок.

— Весь вечер кругом было тихо, — подтвердила она. — А в чем дело?

Упавший кусок глины морозно поблескивал посреди поляны.

— Наверное, мне показалось, — пробормотал Львиносвет. — Должно быть, дичь возилась.

— М-мм, дичь, — Крутобок облизнулся и убрал голову. Орешница отряхнула шерсть и направилась к нему.

И только Пеплогривка продолжала внимательно рассматривать Львиносвета.

— Может, сходим и проверим? — предложила она.

Львиносвет задумался.

— В лесу сейчас мороз, — напомнил он.

Пеплогривка беспечно повела плечом.

— Хорошая пробежка поможет согреться.

Да куда мы пойдем, на ночь глядя, — пробормотал Львиносвет. Ему не хотелось делиться своими опасениями с Пеплогривкой. А вдруг там, в самом деле, притаилась какая-то опасность? В груди у него стало тесно от желания защитить Пеплогривку. — Оставайся в лагере, я сам все проверю.