Леонид Сапожников - Четыре самозванца

— Максим, а не рвануть ли в двухтысячный год? Это был бы выход!

— Нет, — ответил Дрозд, — наше время кончается. Если здесь нам такое устроили, то там только перышки полетят…

— А я бы рискнул! Необязательно реки поворачивать. Что-нибудь другое придумаем, чтобы все ахнули!

— Нет, — сказал Дрозд. — Хватит с меня позора. Катя, я в детство хочу!..

Бледный Максим дергал меня за руку: торопил. А Ромка еще колебался. Но тут подошли Ласточка с Оксаной, на ходу сочинявшие новую речевку:

— Катя, Саша, есть уже три строчки! Быстро придумайте четвертую!

Ласточка, встав на цыпочки, продекламировал:

— Мы на БЭП сломали моду. Потечет река назад. Речке мы дадим свободу…

— Свистунову же — под зад! — подсказал Саша. — А что? Справедливая концовка.

Для Ромки это была последняя капля.

— Сдаюсь! — поднял он руки. — Не надо больше речевок! Забирай нас отсюда, Катя, мы с Аней согласны.

— Э, нет! — сказал брат мой Вадька, протиснувшись к помосту. — Сначала извинитесь перед народом.

Свистунов послушно подошел к микрофону: — Извините меня, товарищи! Я больше не буду!

— А кто за все ответит? — закричали блиновцы. — Кто каналы закопает?

— Наша могучая землеройная техника, — заверил Ромка, — в два счета сделает все, как было. А я ни за что отвечать не могу. Я учусь в седьмом классе, и мне еще нет четырнадцати лет.

— Это правда, товарищи, — сказала я. — Он пролез в будущее незаконно. Мы вернем его на Машине Времени в детство и постараемся перевоспитать. Даю вам честное пионерское!..

Я велела Саше усадить трех самозванцев в лодку и плыть к Замку, а сама пошла с Вадиком искать четвертого. Жук будто сквозь землю провалился. Мы отправились в БУР: только там смогут нам помочь.

— А мы его уже нашли, — сказал Ольховский. — Сидит у Наумова.

— Где же он был?

— На вокзале. С турпутевкой и портфелем денег. Хотел уехать в круиз по Северному морскому пути.

Ольховский повел нас к Наумову. Жук сидел, весь красный, в углу кабинета а твердил, как попугай:

— Гражданин капитан, я чистосердечно раскаиваюсь!

— Мы забираем его, товарищ Наумов, — сказала я. — Этот тип сбежал из детства, надо вернуть его назад.

— Я готов! — обрадовался Жук и встал по стойке «смирно». — Разрешите идти, гражданин капитан?

— Не спешите, подозреваемый, — усмехнулся хозяин кабинета. — Сначала скажите: было ли вам известно, что Эдуардо украл из музея старинные монеты?

— Вот негодяй! — возмутился Жора. — Носит же земля таких жуликов!

— Отвечайте: было известно или не было?

— Не было! — вскричал Жук, ударяя себя в грудь кулаком. — Это его личная инициатива!

— Ну, а то, что он прячет монеты в плавающем киоске, вы знали?

— Как я мог знать, гражданин капитан? Если б я только знал, то давно перепрятал бы их в свой тайник!

— Вот тут я ему верю, — усмехнулся Ольховский. — Будем считать, что в похищении клада он не участвовал. Но ваша затея с драконом, Жук, — чистейшее мошенничество: вы с Эдуардо обманывали граждан, чтобы нажиться на билетах!

— Что было, то было, — вздохнул Жук. — В этом я чистосердечно раскаиваюсь. И прошу использовать изъятые у меня деньги для озеленения города.

— А как с воротами? — напомнила я.

— Ах, да, чуть не забыл! Я взял на временное хранение ворота Замка. Они у меня на даче. Прошу учесть, гражданин капитан: я возвращаю их добровольно, по зову сердца.

— Жук, — сказал капитан Наумов, — жалко мне тебя отпускать. Тюрьма по тебе вот такими слезами плачет!

— Плачет, — кивнула я. — Но мы берем его на поруки. Поезжайте с нами в прошлое и увидите, как мы возьмемся за этого Жука.

— А что? Я бы съездил! — оживился Наумов.

— Я бы тоже, — сказал Ольховский. — Но бухгалтерия разорится. Ей же придется выплатить нам командировочные за тридцать лет: пятнадцать туда и пятнадцать обратно!

— Дорогая поездочка! — забеспокоился Жора. — Нет уж, вы лучше оставайтесь. Я не хочу, чтобы государство несло из-за меня такие расходы. Я этого не стою…

— Распишитесь, Жук, тут и вот тут, — перебил его капитан. — Все, теперь можете идти. А вам, товарищ Колотыркин, я хочу сделать на прощанье подарок. Поверьте, что это от души!

Он потряс Вадькину руку своей огромной ладонью и вручил ему запечатанный пакет. На пакете было написано:

Для служебного пользования.

ВСКРЫТЬ ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД.

«МАШИНА ВРЕМЕНИ — НЕ КАРУСЕЛЬ!»

Провожать нас хотел весь третий отряд, но Пал Палыч категорически запретил.