Йон Колфер - Последний хранитель

Артемис наклонился еще ближе к маленькой живой камере и убедительно прошептал:

— Две вещи, Фоули. Две вещи, чтобы спасти мир.

После этого он сказал, что это за вещи и куда именно их отправить.

Полицейское управление,

Хэвен-сити, Нижние уровни

Краска отлила от лица Фоули.

«Кобой взламывает второй замок».

Это было ужасно, хотя многие эльфы танцевали бы на улицах, празднуя уничтожение людей, но это неразумные эльфы.

«Две вещи».

С первой из них проблем не было. Это была просто игрушка.

«По-моему, одна такая есть у меня в столе». Но вторая вещь. Вторая.

«Вот это большая проблема. Главная».

Есть вещи легальные и запрещенные.

Стоит ему упомянуть о второй вещи в Совете, как они потребуют создать особую рабочую группу и подкомитет.

То, о чем просил Артемис, технически было выполнимо. В отделе испытаний у него есть один прототип беспилотной капсулы. Нужно лишь ввести координаты в ее навигационную систему, и капсула рванется вверх, к поверхности. Построенная для транспортировки шахтеров из провалов в породе, капсула выдерживала огромные давления и могла передвигаться по миру со скоростью три маха — втрое быстрее звука. Так что установленный Артемисом лимит времени не проблема.

Фоули пожевал палец. Должен ли он сделать то, о чем просит Артемис? Хочет ли он сделать это? Эти вопросы кентавр мог задавать себе бесконечно долго, но, по сути, ему нужно было ответить только на один из них:

«Я верю Артемису?»

За своей спиной Фоули услышал дыхание и понял, что в комнату вошел Мейн.

— Кто здесь еще был? — спросил Фоули у своего лаборанта.

— Здесь? — всхрапнул Мейн. — Ты думаешь, что сейчас кому-то есть время толкаться тут, когда в городе творится такое? Никого здесь не было, и никто не видел эту запись. Кроме меня.

— Хорошо, — сказал Фоули, меряя шагами комнату. — Юный друг мой Мейн, ты хотел бы перейти на полную ставку?

— А что я должен буду делать? — подозрительно покосился Мейн.

Фоули вынул из ящика своего стола предмет номер один и направился к двери.

— То же, что всегда, — ответил он. — Слоняться без дела по лаборатории и всем мешать.

Мейн сделал копию сообщения Артемиса на случай, если его начнут обвинять в чем-то вроде государственной измены.

— Это я могу, — произнес он.

Поместье Фаул,

девяносто восемь минут спустя

Артемис занимался в своем кабинете последними приготовлениями, собирая в кулак волю, пытаясь успокоить чувства и разогнать серую тучу уныния, грозившую затмить его решимость. Он знал, что доктор Аргон был против того, чтобы он сдерживал свои эмоции, поскольку это может привести к долгой психической травме.

«Слово „долгий“ здесь неуместно, док», — криво усмехнулся Артемис.

После многочисленных приключений он не мог не знать, что все происходит не в точности так, как планировалось, но все равно его поражала категоричность шага, который он вынужден предпринять, а также то, что он готов даже сделать его.

«Парень, похитивший несколько лет назад Холли Шорт, никогда и не подумал бы пожертвовать собой».

Но он больше не был тем парнем. Его родители вернулись к нему, и у него были братья.

«И дорогие сердцу друзья».

Теперь еще одно дело, о котором Артемис никогда прежде не думал.

Он подписал слегка дрожащей рукой свое завещание — сохранят ли ценность многие из указанных в нем вещей, Артемис уверен не был. Банковская система по всей Земле была фактически разрушена, и биржи тоже, а ведь именно туда поступают акции, облигации и долевые паи.

«Сколько времени было потрачено на накопление богатства, — подумал Артемис. — Сколько времени — впустую».

Затем его мысли потекли в другом направлении.

«Прекрати. Ты становишься сентиментальным и слезливым. Ты любишь золото точно так же, как Мулч Диггамс любит цыплят. Дай тебе еще один шанс, и ты, очевидно, опять примешься за то же самое».

Так оно и было. Артемис не верил в преображения на смертном одре, в этом было что-то беспринципное. Человек должен оставаться самим собой, какие бы божьи кары не ожидали его по ту сторону жизни.

«Если мне доведется повстречать Святого Петра, я не буду спорить с ним у ворот рая», — пообещал Артемис своему подсознанию, хотя на самом деле знал, что если его теория верна, то его душа воспарит в небеса так же, как души берсерков.

«И я стану небесным телохранителем для Майлса и Беккета».

Эта мысль успокоила Артемиса и даже заставила его улыбнуться. Он понял, что больше ничего не боится, словно ему предстоит просто попытаться сыграть в ролевой игре, а не делать этого в реальности. Но настроение у него вновь изменилось, когда он запечатал конверт с завещанием и прислонил его к настольной лампе.