Алексей Олейников: Где живет колдун

С жестяным лязгом выскочил нож, горло Джея сдавили холодные пальцы. Он ударил по локтю противника – отточенным движением, каким обычно ломал кости, но тот даже не обратил внимания на удар. Рывком он поднял бармена вверх, коротким движением вонзил ему клинок в область печени. И бросил на асфальт. Что было потом, Джей Клеменс помнил смутно. Мысли его путались в смертном бреду.

Кажется, грузовик, стоящий рядом, сорвался с места и чудовищным ударом отбросил убийцу. Кажется, Эд с бешеным лицом шел по парковке, играя на каком-то струнном инструменте, и будто его музыка, как ураган, поднимала машины в воздух и швыряла вниз – в одно и то же место, где уже вырос холм битого железа и раздавленного стекла. А в самом низу, погребенное под многотонной массой, шевелилось раздробленное тело этого маньяка. И еще Клеменс успел увидеть, как над ним склонилась Эвелина. Провела ладонью по щеке, и боль его отпустила, а голова прояснилась.

Она шепнула:

– Ты хочешь жить?

Язык его уже не слушался, и бармен прохрипел что-то нечленораздельное, кивая.

– Я могу тебе дать только одну жизнь. – Глаза у нее были полны тоски. Джей никогда не видел столько горя и тоски. – Жизнь Хранителя. Жизнь, разделенную со мной. Если умрешь ты – умру я, если умру я – умрешь и ты. Ты выбираешь такую жизнь?

Джей закрыл глаза, соглашаясь на все, что предлагала эта удивительная женщина. Узкая прохладная ладонь накрыла его лоб, и Джей Клеменс, бармен и бывший сержант Королевской морской пехоты, провалился в темноту.

…Прошла еще неделя. Потом еще. Дженни не трогали – лишь исправно кормили, и она была предоставлена сама себе.

Дженни сидела на кровати и машинально заплетала и расплетала косички отросших волос. Лицо ее осунулось, глаза впали. Двигалась она заторможенно и сонно. О тренировках она забыла и целыми днями лежала на кровати, глядя в ровный, без единой трещинки белый потолок.

Если долго, час за часом, смотреть, белоснежная поверхность начинала дрожать, кружиться. И на ней, как на экране, всплывали образы – Людвиг, Брэдли, Эдвард с Эвелиной, дед, их вагончик и цирк, цирк! Желтый манеж, прожектора светят, и зал полон зрителей, которые смотрят на нее, затаив дыхание. А она идет по проволоке, в руках у нее шест для баланса, и туго натянутый шнур дрожит под стопой. А она прогибается, выполняет заднее сальто и вновь встает на проволоку. И зал взрывается сумасшедшими аплодисментами. А потом начинается реприза, и Дьюла выкатывается разноцветным колесом на манеж, а Брэдли ведет медведей, и Людвиг выходит…

– Вы умерли, – Дженни села. – Вы все умерли…

«Я схожу с ума, – поняла она. – Это единственное, что я могу сделать».

– Нет! – Крик ее ударил в стены и завяз в звукоизолирующих панелях. – Я не хочу! Нет!

В дверь тихонько стукнули. Дженни вскочила почти с радостью. В первый раз за две недели какой-то признак жизни. А потом замок щелкнул, и дверь бесшумно приоткрылась. Девушка замерла.

«Это мне чудится, – подумала она. – Я лежу на постели и брежу».

– Ты долго будешь копаться?

Девушка остолбенела. Ей мог привидеться любой бред, но что из камеры ее выпустит Калеб – на такие выкрутасы ее сознание не способно. Дженни, осторожно ступая босыми ногами по искусственному камню, подошла и толкнула дверь.

Широкий коридор, белые стены, глухие двери – больше всего это было похоже на психиатрическую больницу строгого режима. Для полноты картины не хватало пары стоек с капельницами и хмурого санитара, увозящего на каталке буйного пациента, перетянутого смирительными ремнями.

– У нас мало времени. – Калеб протянул ей дождевик. – У охраны пересменка, а Фреймуса сегодня нет.

Дженни надела дождевик, еще не веря в происходящее.

– Нам туда. – Калеб взмахнул в сторону неприметной двери. – Служебная лестница.

Девушка шлепала пятками по холодным ступеням, стараясь не отставать от Калеба, который вел ее все выше и выше.

«Это все на самом деле? – Дженни беззвучно шевелила губами, повторяя мысли вслух. – Зачем ему выпускать меня?»

– Джен. – Калеб остановился на очередной площадке и завозился с замком. – Я не могу вывести тебя из здания.

– Что? – девушка попятилась. – Ты издеваешься?

– Мы на острове. – Калеб распахнул дверь, и на площадку ворвался холодный бриз.

Она замерла, не веря своему счастью, и вдохнула полной грудью.

Воздух! Живой морской воздух! Вода, мириады капель воды, растворенной в этом ветре, оседающей на коже мельчайшими каплями. Небо – серое северное небо с низкими облаками. Море – хмурая синь, достающая до горизонта.