Джеймс Паттерсон - Последнее предупреждение

Свитмэри420 из Гайнесвиля пишет:

Ребята, когда вы вырастете, вы будете яйца нести или детей рожать?

Если чуть-чуть повезет, я лично не собираюсь делать ни то, ни другое. Про Макс, Надж и Ангела не знаю. И в ближайшем будущем узнавать не собираюсь.

Зероланд из Тупело интересуется:

Мне б с вами, братки, в ту клевую махаловку. Я б там всех разметелил будьте-нате!!!

Приятель, тебе надо срочно переосмыслить понятие «клевой махаловки». Никому не пожелаю ввязываться в наши разборки. Даже самому себе. К несчастью, мне эти свиньи выбора не дают.

МелисаБ из Булдера пишет:

Я знаю, что вам часто приходится скрываться. Я туринструктор в горах Колорадо в окрестностях Булдера. Могу помочь в поисках надежного убежища.

Спасибо, МелисаБ. Горы Колорадо мы все любим с детства. Но твоим предложением воспользоваться не можем. Если ты с НИМИ, то это засада. А если ты не с ними, помощь нам ставит тебя под угрозу. Мы твоей жизнью рисковать не имеем права. Но за предложение спасибо.

Все. На сегодня конец. Мне пора.

С моей мамой, доктором Мартинез, мы расстались всего несколько дней назад. Но увидеть ее снова — большая радость. И всем нашим, и мне особенно.

Элла, моя единокровная сестра, осталась в Аризоне, но мама прилетела в Вашингтон на нашу важную встречу. Сначала я с ней вволю наобнималась, а стая терпеливо ждала своей очереди. Потом мама по очереди обняла Клыка, Надж, Игги, Газа и Ангела. Тотал многозначительно закашлял у ее ног, и она наклонилась и тоже покрепче его стиснула.

Отдохнуть и собраться с мыслями перед ответственной встречей мама и Джеб отвели нас на секретную явочную квартиру. Как они ее назвали, «дом безопасного проживания». Но я в этот «дом безопасного проживания» на фиг не верю. Такая же чухня, как «гигантские креветки». Как креветок гигантских еще Боженька не создал, так и места, где бы мы себя в безопасности чувствовали, еще на земле не появилось. Если только на Марсе, да и то ракеты уже и туда запускать повадились.

Но я брюзжу, а и на этой явочной квартире есть свои радости. Например, восхитительно горячий душ. Я долго и с наслаждением стояла под сильной, чуть не обжигающей, струей. Потом надела все чистое — откуда только мама знает все наши размеры? — распутала и расчесала волосы. Несколько месяцев назад я в Нью-Йорке их коротко остригла. Но они уже снова изрядно отросли. Гляжу не себя в зеркало. Радуюсь, что мое отражение не глазеет на меня рожей ирейзера. К сведению недавно присоединившихся читателей, это прежде случалось со мной пару раз, и у меня тогда совершенно сносило крышу.

Значит так, вернемся к моему отражению в зеркале. Выгляжу я теперь старше. Ребенком меня больше никто не назовет. Подросток, да и только. А если причесаться, то, глядишь, и девушкой звать станут.

— Что ты там делаешь? — орет Игги и колошматит в дверь ванной. — Усы себе фабришь?

Рывком открываю дверь и с силой пихаю его в грудь — не хрен соваться:

— Нет у меня никаких усов, кретин!

Игги хихикает, но на всякий случай поднимает руки защититься, коли мне взбредет в голову его стукнуть. А я ехидно добавляю:

— И у тебя, между прочим, тоже никаких усов нет. Может, года через два появятся, если повезет. Так что ты надейся.

Захлопываю дверь, а он остается в коридоре обеспокоенно ощупывать свою верхнюю губу.

Спустя какое-то время вся стая собралась в гостиной. Противоестественно чистые, ребята сидят принужденно прямо, и лица у всех натянутые и напряженные. Едва я вошла, ко мне с жалобами кинулся Тотал:

— Меня помы-ы-ыли…

Действительно, его черная шерсть сияет и кучерявится.

— Ты прекрасно выглядишь! — я глажу его по спине. — Пушистый и мягкий, тебе очень идет.

Тотал остается раздумывать, польстила я ему или подкалываю. Пока он решает, я от греха подальше отхожу в сторону.

Клык, стоя перед окном, украдкой выглядывает из-за плотной занавески.

— Что там происходит?

Он бегло окидывает меня взглядом и как-то без особого значения пожимает плечами. Потом поворачивается и вперяется в меня широко раскрытыми глазами:

— Что случилось с твоим загаром?

— Это был не загар.

Он поднимает брови. Приходится объяснять прямо:

— Это была грязь.

Он улыбается той улыбкой, от которой земля уходит у меня из-под ног. Будто невольно он протягивает руку и дотрагивается до упавших мне на плечи волос.

— Ты похожа на… девочку. — В голосе у него звучит нескрываемое удивление.