Джеймс Паттерсон - Последнее предупреждение

— Мы вас спасаем. Мы вас спасаем не от пурги. Мы вас спасаем от дальнейшего развития событий, — говорит он металлическим голосом автоответчика.

— Отлично. Наконец-то мы нашли лучшую гарантию от всех неприятностей, — шепчет Клык мне на ухо.

Что-то дернуло сеть, и мы повисли в ней в футе над землей. Ангел в шоке, заледенела и до смерти испугана. Тотал старается взять себя в руки, а Акела грозно рычит, несмотря на то что не может подняться на ноги.

— Я Гозен, — трубит громадина. — Я не хочу, чтобы вы замерзли насмерть в этой ледяной пустыне. Я хочу видеть, как вы будете потом умирать под рукоплескания толпы.

— Найди себе другое развлечение, — рычу я ему в ответ.

— Вечно за нами идет охота. Не одни, так другие, — ворчит Тотал.

— Убивать — это не развлечение, — монотонно отвечает Гозен, и мне кажется, если бы он мог, он бы улыбнулся. — Это моя жизнь. Меня для этого создали. Я могу убивать тысячью разных способов.

Вот ужас! Его запрограммировали получать удовольствие от убийства. Даже по голосу слышно — он об убийстве говорит, как ребенок о кондитерской лавке.

— Мы тоже умеем убивать множеством разных способов, — говорю я, добавляя в голос побольше металла на случай, если он запрограммирован реагировать на тон непоколебимой уверенности. — Например, мы горазды ломать механические предметы.

Я перевожу взгляд на ближайшего солдата. Если мы все разом бросимся в его сторону, может, мне удастся ударом ноги из-под сети снести ему голову.

— Значит, у нас есть общие интересы. — Я и глазом не успела моргнуть, как Гозен выбросил вперед свою клешню и схватил Ангела за руку. — Вы так ломать любите?

Леденящий кровь хруст и душераздирающий крик Ангела не оставили ни у кого никаких сомнений — он сломал ей руку. Сердце у меня зашлось, и я кинулась на Гозена. Но, напоровшись на его стальное тело, отлетаю назад с вывихнутым плечом.

Гозен отпускает Ангела и я стремительно хватаю ее, прижимаю к груди, чувствую, как она дрожит, всхлипывает и пытается сдержать слезы. Мы продолжаем болтаться в воздухе, и ледяной ветер по-прежнему бьет нам в лицо и рвет наши парки.

— Несите их, — командует Гозен.

Не знаю, какая сила перемещает нас, но чувствую, что мы начинаем медленно двигаться по льду. Мне кажется, что с рождения я знаю только стужу и что ветер всю мою жизнь воет мне в уши. Гляжу в черные глаза Клыка — единственные две черные точки в бесконечной кружащейся снежной белизне.

— Подожди, — кажется, хочет сказать мне Клык. — Подожди, наступит и на нашей улице праздник. Надо только его дождаться.

Оказаться опутанными металлической сетью — все равно что снова очутиться запертыми в собачьей конуре. Разницы, считай, никакой. Мы можем слегка сдвинуть сеть своим весом, но это, пожалуй, и все. Короче, мы снова абсолютно беспомощны.

Немного спустя перестаем дрожать и на нас опять наваливается гипотермическая дремота. Я уже начинаю дебатировать сама с собой о преимуществах смерти от холода перед растерзанием заживо. Потом наша сеть опускается и волочится по заснеженной земле. Глаза жжет, на ресницах нарос иней, и я усиленно моргаю и прищуриваюсь. Нас затянули в какое-то… здание. Большое круглое белое строение.

Внутри массивный тяжелый военный грузовой самолет для перевозки военных, танков, пушек и всего такого прочего. Значит, нас сейчас снова куда-то повезут.

— Макс…

Что это за голос такой знакомый?

Нас с размаху вытряхивают из сети на пол. Ангел охнула, но, по счастью, она и так уже почти без сознания, так что новой боли почти не заметила.

Вскакиваю на ноги, стряхивая с себя отмороженную сонливость и приходя в сознание. Люк захлопнулся, и в тусклом свете ничего рассмотреть невозможно. После яркого снега я почти ослепла.

— Макс!

Душа у меня ушла в пятки. Из полумрака мне навстречу ползет Газзи.

Через полчаса мы оттаяли, воссоединились со стаей, снова могли видеть и страшно разозлились на то, что в очередной раз попали в плен. Одним словом, наша жизнь вернулась в свое обычное русло.

— Куда нас теперь волокут? — спрашивает Игги. — Есть у вас какое-нибудь представление?

— Нет, нету. — Я оглядываю грузовой отсек самолета. Здесь ни одного иллюминатора. Зачем? Коробам да ящикам по фене, куда их переправляют. Хорошо хоть топят немного. И на том спасибо.

— А что там за громила такой был здоровенный, вы поняли? — Надж обхватила руками колени и положила на них голову.