Сергей Петренко - Виланд

Мне ужасно хотелось посидеть у костра в покое и умиротворённости, чтобы всё хоть немного встало на свои места. Но Хмарь здесь вызывал во мне раздражение... Как странно — когда он был гостем в Лесу, он казался занятным существом, с таким интересно поболтать о том, о сём...

На несколько минут я всё-таки задержусь у костра. Мне необходима передышка. Я, было, скинул сандалии, просушить у огня, но потом сказал себе, что это бессмысленно... и повесил их на прутик.

Я не стал спрашивать разрешения присоседиться у Хмаря — обойдётся. Будь на моём месте болотный хыр или мокрая чоха, бродяга сам уже улепётывал бы через камыши напрямик, только бы хруст стоял.

А ведь он, хмырь корявый, дорогу-то знает! Если не к Лесу, то к ближайшему краю болот. Плут ждёт, чтобы я сперва представился, да рассказал, каким лешим меня в этот угол занесло.

Обойдётся, сварливо подумал я. И решил всё-таки добиться от Кристалла толку. Не люблю показывать кому попало Кристалл, но сейчас было интересно, как Хмарь глазки свои раззявит.

— Ну же! Давай мне Лес! Лес... ну, давай!

А появился — Димка. И я почему-то вздрогнул — хотя, что такого, мог бы и догадаться...

Димка — близко-близко было его лицо — тёр заспанные глаза. И снова, на один только миг, как будто глянул прямо на меня. Как будто в зрачках его что-то блеснуло — какая-то светлая точка.

Треск и шлепки подошв по воде отвлекли меня, я поднял лицо, и Кристалл тут же погас. Хмарь улепётывал, ухватив свою котомку. Костёр и сухой бугорок остались в моём распоряжении, но я чувствовал только досаду. Надел мокрые сандалии, спрятал Кристалл и, не спеша, зашагал по протоптанной дорожке.

К вечеру я так страшно устал, что уснул бы, кажется, и по колени в воде. Но когда стало смеркаться, местность чуть поднялась, там и тут потянулись неглубокие овражки, сквозь траву уже не приходилось проламываться грудью, она лишь ласково касалась метёлками ладоней.

Потом я увидел что-то такое, отчего захватило дух. Это были деревца. Совсем крошечные, чуть повыше меня. Я бы ни за что не назвал их деревьями, они совсем не похожи на настоящие, на Деревья в Лесу. Но... я знал, что это тоже деревья.

Рассмотреть их как следует я не успел — наступила ночь. Я улегся на мягкую, густую траву между невысокими холмиками и почти сразу уснул.

...Но что со мной творится?! Едва глаза закрыл — вместо обыкновенного беспамятного забытья в пустоте — будто плыву куда-то! И странно... Ведь не бывает видений во сне, сон — лишь отдых, время, чтобы возбуждённые сознание и тело охладились и свежей чувствовали мир. А тут — словно кто-то управляет мною, тянет куда...

Я плыву. Глаза по-прежнему ничего не видят, но подо мной будто качается плот, и течёт... может, вода, а может... время. Оно движется мимо, а я перемещаюсь назад. И слышу голоса.

— ...Пиши, пиши, охламон! "...И Кряжичу, и Мохничу, и Дупличу, и Листвичу, и Гнездичу, и Преличу, и Корничу, и..."

Какие у них тогда были имена! Я чуть-чуть не сдерживаюсь, усмехаюсь. Хоть беззвучно, но косматый колдун бросает на меня быстрый взгляд.

— Ладно, хватит! — бурчит он ученику. Тот со вздохом позволяет свернуться свитку. — Спустись в ямину, принеси холодненького.

Мы с колдуном выходим под свет звёздный. Ночь глубока. Но деревья отстоят далеко друг от друга, а искры звёздные так щедро горят, что я и не помню сейчас, светлее ли день?

Думается — для того ли мы придумывали руны, чтобы мучить охламонистых человечьих подростков?.. Кто же из колдунов первым решил, будто Дубу потребно это громоздкое обращение? Чтоб ненароком не забыть хоть самого ничтожного из сотни обитателей раскидистых хором.

— Будет из него что-то? — негромко спросил я, имея в виду юнца. Колдун молчал. Потом заговорил, будто про другое:

— Приходят карлики. Предлагают проклятую воду из подземных ручьёв. От неё, говорят, границы разума расширяются до аж каких-то бескрайних...

— Что за вода ещё?

— Не слыхали?

Я дёрнул головой. Давно не говорил с подземными. Что они могли выдумать?

— Будто гнилью напитана болотной. Я сам её не пробовал, но про иных слышал. На безумцев они похожи, и быстро гаснут.

— Ясное дело, гаснут, раз сознание расширяется. Разлетится ошмётками во все концы, и всё тут... Да для чего это подземным?

— Вода им ни для чего, им души нужны. Обычных-то смертных они, слышно, немало извели, но те, говорят, слабы. Вот недавно предлагают — отдай нам Имчу, парня то есть. Из него мы хозяина глубин создадим, а тебе десяток рабов пригоним, и огня жидкого... А я им — говорите с парнем. Я его не держу. А не захочет — подите прочь.