Елена Усачева - Маяк мертвых

— Я уже ухожу, — пролепетала Алена, в ужасе глядя на перекошенное страданием лицо.

В руках Марта сжимала серую тряпку, пытаясь сама у себя ее перетянуть. То одна рука, то другая побеждала. Тряпка трещала.

— Память. Память, — по-русски пролаяла Марта, резко дергая головой.

Она шла вперед, мучительно переставляя ноги — по двадцать килограмм на каждой, не меньше. Трещала разрываемая тряпка. Но вот Марта остановилась и быстро-быстро заговорила по-эстонски, проводя перед собой рукой, будто гладила кого-то по головке. Лицо ее исказилось ужасной гримасой.

Алена попятилась, тут же запуталась в каких-то ветках. Они немилосердно затрещали. Марта с удивлением повернулась на звук.

— Не надо! — беспомощно подняла руку Алена.

Эта сумасшедшая сейчас кинется, сейчас начнет бить.

— Нельзя! Так нельзя! — тоненько всхлипнула Марта. — Это не забыть!

Она согнулась, закрывая лицо, и забормотала, забормотала свою бесконечную неразборчивую присказку. Алена оглянулась. Никто рядом не стоял, не держал. Что же она медлит?

Марта выпрямилась. В ее словах появилась ярость. С губ летели брызги слюны. Алена замотала головой. Что бы ни говорила эта сумасшедшая, Алена все равно ничего не понимает, ни с кем не соглашается.

Секунду Марта смотрела жалостливо, словно просила о чем, что-то хотела сказать. Но тут ее глаза налились темнотой, скулы напряглись, дрогнули крылышки тонкого носа. Бросив короткую фразу, Марта прыгнула к крыльцу, подхватила бак с водой — без сомнения тяжелый, на руках и шее напряглись жилы, выступили вены — и опрокинула его содержимое себе на голову. С потоками воды из бака вывалилась какая-то трава. Она застряла в волосах, повисла на ухе, прилипла кривой дорожкой ко лбу.

Бак с грохотом полетел в сторону. Алена успела испуганно втянуть голову в плечи. Скрипнуло под мокрыми ногами крыльцо, дверь закрылась.

Ничего себе представленьице… Алена сглотнула, осторожно втянула в себя воздух, проверяя, жива ли она еще.

В ноги стрельнула запоздалая тяжесть, колени дрогнули. Сердце заколотилось часто-часто и стихло, словно испугалось, что его могут услышать.

Надо было бежать отсюда — ноги не слушались, колени все норовили согнуться в другую сторону. Руки дрожали, и никак не удавалось подцепить кончики воротника кофты, чтобы по привычке одернуть его.

Вот ведь, а? Вот ведь…

Она стала медленно отступать, не совсем понимая, куда идет и зачем. Как будто со скрипом повернулась голова. Словно кто подсказал: смотри!

Марта медленно шла по первому этажу мызы. Задумчиво останавливалась, поднимала то камешек, то дощечку и, тут же забыв о поднятом, роняла. Шлеп… падали либо камешек, либо дощечка.

Шлеп… Как в воду. Как в болото. Как в омут. И ни следа, ни памяти.

Прыжок был стремителен. Алена неслась вдоль дома, боясь, что за ней начнется погоня, что ее настигнут, что заставят снова и снова смотреть, как медленно поднимается тонкая рука, как падает из безвольных пальцев камешек. Или дощечка. В болото. Чтобы никакой памяти.

Продралась сквозь кусты. На секунду испугалась, что велосипед пропал. Что она обречена остаться здесь.

Нет! Вот он. Красненький. В корзину сзади опустилась ветка.

Алена дернула велосипед, забыв снять его с подножки. Железная приступка тут же запуталась в траве. Алена споткнулась, ударилась ногой.

Черт! Черт! Черт!

Удар по железке. Подножка плавно ушла в свой паз.

— Алена!

Паника стукнула в затылок. Ее отсюда не выпустят. Ее уже заколдовали.

Велосипед вилял, не желая вставать ровно. Рывок, еще рывок!

— Алёоооона!

Педали крутились через силу, словно кто-то уцепился за корзину.

— Стой!

— Не дождетесь! — бросила, не поворачиваясь.

— Дура!

Уже что-то знакомое. Но потом, потом!

Гравий под колесом брызнул, заставил пройти юзом. Но вот велосипед вырулил на асфальт, и дело пошло веселее.

Стучало сердце, в такт ему поднимались и опускались колени. Свобода! Ветер в лицо! Дыхание сбивается от скорости.

Она так разогналась, что чуть не пролетела поворот на Ристимяги. Немного постояла, приходя в себя. Заодно пропуская машины. Что-то грузовики разошлись. Куда им тут ехать-то? Неужели здесь, на острове, нужно столько товаров?

Теперь ей Эбба должна не один подарок, а двадцать пять. Столько всего пережить. Это же мрак какой-то. Так вообще ни в какие гости идти не захочется.

В потоке машин появился просвет, Алена нырнула в него, пересекая дорогу. Серая машина все так и стояла на парковке. Показалось, что с утра она немного запылилась. Колесо заскользило на хвое. Зашуршала пересохшая земля.