Крессида Коуэлл - Как переиграть историю дракона

Он улыбнулся, с Едва заметной заминкой, сидящему на палубе Герою, раздражающе великолепному, окровавленному, но довольному.

— Какая же замечательная идея пришла тогда мне в голову, взять тебя ТелО’Храном Иккинга!

Значимус Исключительный выглядел таким счастливым, каким прежде Иккинг его никогда не видел. Огромный груз свалился с его плеч. Он свернул шлем своего Огне-Костюма и взъерошил свои слегка-редковатые-но-всё-ещё-красивые золотые волосы.

— НУ, я и забыл, каким забавным может быть Поход; мне там было по-настоящему весело, — лучился беззаботностью Значимус Исключительный Герой. — И я подумал, что справился не слишком уж плохо, учитывая, что я не делал такой Работы Героя больше пятнадцати лет. Немного подрастерял навыки, но в целом не плохой результат…

— Вы были ВЕЛИКОЛЕПНЫ! — восторженно воскликнул Иккинг. — ИЗУМИТЕЛЬНЫ! БЛЕСТЯЩИ!

Улыбка Стоика Обширного замёрзла за его бородой. Но он должен был признать, что парень спас Иккингу жизнь. Вождь должен признавать заслуги и вознаграждать достижения, если они того стоят, независимо от его личных отношений. — Это был прекрасный образец ТелО’Хранения, Значимус. Ты должны назвать свою цену, в качестве премии. Любое, из того, что у меня есть, будет твоим, Абсолютно Любое, Значимус, только скажи слово…

— Ну, это ужасно любезно с твоей стороны, — вежливо расшаркался Значимус. — Но если ты НАСТАИВАЕШЬ на вознаграждении меня, то есть Одна вещь, которую я бы хотел от тебя, Стоик…

— Да? — подбодрил Стоик.

— Твоя лодка «Сапсан», — закончил Значимус. — Я планирую начать новую жизнь, прямо здесь и сейчас, и что мне нужно, так это хорошая быстрая лодка, как эта, тогда я смогу убраться отсюда как можно быстрее.

— Ты абсолютно уверен? — спросил Стоик. Он испытывал двойственное чувство, потому что с одной стороны, он ощутил тайное облегчение, что этот раздражающе блестящий Значимус не собирался больше здесь околачиваться, но с другой стороны, «Сапсан» был бесспорно любимой лодкой Стоика.

— Я абсолютно уверен, — твёрдо сказал Значимус. — Если собираешься начать новую жизнь, то почему бы не начать её прямо СЕЙЧАС.

Значимус улыбнулся Иккингу и похлопал его по плечу.

— Спасибо, Иккинг, — сказал Значимус Исключительный, — за то, что нашёл мой камень для меня. Он много значил для меня в прошлом, но теперь я смотрю в будущее и я хотел бы, чтобы он был у тебя.

Он наклонился и стянул браслет с камнем рубинового сердца с руки и вручил его Иккингу.

— Я возвращаюсь в Геройский Бизнес — объявил он, весело помахал мечом со стороны в сторону, пожонглировал топором, удержал его на одном пальце, а затем запихнул его снова в ножны. — Я и забыл, какое это прекрасное чувство!

Значимус глубоко вдохнул свежий морской воздух.

— Должен сказать, — сказал Значимус, — сегодня великий день, чтобы начать новую жизнь.

Значимус прошёл по волнам между двумя лодками, и теперь он был так далеко, что Иккинг едва сумел понять его слова.

— Передавай от меня привет своей маме, Иккинг!

Иккинг в ответ прокричал, что передаст.

— И спасибо тебе, что вернул мне мой талант!

— Ваш талант? — прокричал Иккинг в ответ.

— Пение! — крикнул Значимус. — Такое удовольствие снова быть музыкальным!

И тут Значимус запел.

Это не было песней, которую мама Иккинга обычно пела ему ребёнком.

Это была новая песня.

Значимус выпятил грудь и громко запел во всю мощь своих лёгких. Это было ещё то пение: дико фальшивое, напоминающее вопли дерущихся котов.

«ГЕРОЯ НЕ ВОЛНУЕТ ШТОРМ ДИКОЙ ЗИМЫ. ПОТОМУ ЧТО ОН НЕСЁТ ЕГО БЫСТРО. НА СПИНЕ ШТОРМА ВСЁ МОЖЕТ БЫТЬ ПОТЕРЯНО И НАШИ СЕРДЦА МОГУТ ТРЕВОЖИТЬСЯ, НО ГЕРОЙ СРАЖАЕТСЯ ВЕЧНО!»

Иккинг, Беззубик, Камикадза, Рыбьеног и Ветроход уже слышали оригинальную манеру пения Значимуса и все пятеро заткнули пальцами или крыльями свои уши прежде, чем он даже начал.

Но это было в новинку для Стоика Обширного.

Его нижняя челюсть отпала на пару изумлённых минут.

А затем огромная усмешка расползлась по его лицу.

Какой восхитительный сюрприз!

Оказалось, что даже Значимус Исключительный не может быть способным ко ВСЕМУ.

— НУ, — сказал Стоик, с удовлетворением потирая руки, — думаю, мы можем спеть лучше, чем он, парни, не так ли?

— КОНЕЧНО, МОЖЕМ! — проревел Брехун. И раздались крики «ДА НЕ СОМНЕВАЙСЯ!» и «ЭТО МЫ-ТО НЕ МОЖЕМ?» Толстопуза Пивного Живота и Ноббера Безмозглого.

— А ТЕПЕРЬ ВСЕ ВМЕСТЕ! — выкрикнул Стоик.

И каждый в Племени сложил руки на груди и запел от всего сердца, все вместе, слова отчётливо разносились среди мирного и спокойного дня, в глубокой и великолепной гармонии: