Екатерина Неволина: Дороги колдовства (сборник)

В общем, разговор мы замяли, а после ужина почти сразу легли спать. Я долго ворочалась, раздумывая о событиях прошедшего дня, и наконец махнула рукой: подождем, что будет завтра. Может, это что-то вроде своеобразного местного приветствия. Ну как в фильмах — бывает, что, когда кто-то приходит в новый коллектив, сотрудники устраивают какую-нибудь подлянку и наблюдают, как он себя поведет. Не исключено, что и белобрысый испытывает меня. Кто знает, может, мы еще подружимся. Последняя мысль не внушала доверия даже мне самой, однако я не отбросила ее, решив, что пока что рано делать какие-нибудь выводы.

А на следующее утро, когда я вышла в дышащий свежестью вишневый сад, похожий на таинственный сказочный лес, в дерево, в полушаге от которого я стояла, с тонким противным свистом вонзилась самодельная стрела!

Совсем близко от моего лица. Я разглядела белое оперение, испачканное чем-то бурым, и клочок бумаги, обмотанный вокруг древка…

Так это же записка! Мне прислали записку! Осторожно вытащив из дерева стрелу, я развернула бумагу и прочитала четкие, написанные ровными печатными буквами строки:

«УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА, А ТО ХУЖЕ БУДЕТ».

По спине пробежал холодок. Если это шутка, то совершенно дурацкая. Значит, вчерашняя игра продолжается. Не смешно. А если бы он попал мне в руку? Или в глаз?! Я кровожадно скрипнула зубами. Все, с меня хватит! Пусть только этот хорек еще хоть что-нибудь выкинет, посмотрим, кому из нас будет хуже! Лет до двенадцати я спокойно дралась наравне с мальчишками и, если потребуется, легко вспомню былое и накостыляю гаденышу по загорелой шее!

Вокруг по-прежнему пели птицы и темнели роскошные, налитые соком вишни, однако настроение было уже не то, и я, вздохнув, пошла к дому.

— Ну что, Иринка, дуем на пляж?! — спросил папа.

Они с мамой, уже переодевшись в яркую пляжную одежду и прихватив сумки с полотенцами и водой, собирались к морю.

Оставаться в саду в одиночестве мне расхотелось. Мало ли что: уж лучше пойти с ними.

— Да, иду! — поспешно отозвалась я и кинулась в комнату за купальником.

Про стрелу я решила пока не говорить. Чего доброго, мама решит, будто я играю в приключения и сама сделала ее, чтобы убедить в правдивости своих слов. Ничего, я уже привыкла, что мне не верят. А насчет неуловимого шутника… Если так будет продолжаться, то я, честное слово, приму серьезные меры.

Следующий день мы тоже почти целиком провели на пляже. Море оказалось теплым и совершенно изумительным. Меня не переставало удивлять, как чисто и аккуратно все в этом городе. Нигде не валялись ни пакетики от чипсов, ни банки из-под пива. Отдыхающих, кажется, не наблюдалось. Местные жители были приветливы и дружелюбны. В общем, не город, а мечта. Портил картину только белобрысый мальчишка. Пару раз он попадался мне на глаза, и я даже думала, что он следит за нами, однако поймать его пока не удавалось, а когда я как-то направилась к нему, чтобы серьезно поговорить, он сбежал, как последний трус.

В обед мама послала меня к нашей хозяйке за молоком. Нинель Ивановна встретила меня, как всегда, приветливо.

— Проходи, Ириночка, сейчас налью! — ее круглое добродушное лицо было похоже на блин.

Я зашла на кухню и застыла в дверях, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну рассказывай, как учишься, — сказала Нинель Ивановна, доставая из холодильника пластиковое ведерко с натянутой поверх марлей, и принялась осторожно переливать молоко в большой глиняный кувшин.

— Нормально, — без всякого энтузиазма ответила я.

Ну почему взрослые обязательно спрашивают об учебе?! По мне так если других тем нет, то вообще лучше помолчать.

— Небось отличница? — продолжила беседу хозяйка.

Я вздохнула:

— Нет, по алгебре тройка.

— А остальные четверки-пятерки?

— Ага, — мрачно согласилась я, думая, когда же меня, наконец, отпустят на свободу.

Но Нинель Ивановна, похоже, настроена на беседу. Поставив кувшин на стол вместо того, чтобы отдать его мне, она принялась сосредоточенно расспрашивать меня о здоровье, то и дело качая головой и сетуя на экологию, неправильное питание и то, какой хилой и болезненной стала нынешняя молодежь.

— И вовсе я не болезненная! — не выдержала я. — Нормальное у меня здоровье.

— Вот и молодец, — обрадованно закивала головой Нинель Ивановна. — А что худая — это ничего, откормим. Ты сейчас, главное, больше на воздухе будь. Отдыхай, загорай, купайся, кушай хорошо. Вот я тебе пирожков напекла. Не думай, свежие, не вчерашние. Горячие еще. Кушай, деточка, на здоровьечко.