Евгений Велтистов - Всё про Электроника (сборник)

– Ничего я не брежу. – Профессор чихнул еще раз.

– Он не бредит, он живой! – обрадовались девчонки. – А почему ты такой грубиян, Профессор?

Профессор демонстративно повернулся к стене.

Гусев присел на постели, ткнул пальцем в окно, загоготал:

– Смотрите, вся команда явилась! Даже Нинка приплелась… Что, охота поглазеть на чемпионов? Теперь вам до нас далеко… Давайте фотографируйте, берите интервью, влюбляйтесь. Для стенной печати мы согласны… – И он небрежно откинулся на подушку.

– Макар, тебе не кажется… – начала было, вспыхнув, Нина, но Сыроежкин перебил ее:

– Не Макар, а Макар Степанович! – И пояснил свою мысль: он старается быть серьезным, но не может. Макар Степанович болен.

– Макар Степанович… – Кукушкина тряхнула косичками.

– Ну?

– Вы серьезны больны?

Макар махнул рукой:

– Спела бы ты нам чего-нибудь повеселее.

От такой наглости у Зои округлились глаза. Света вступилась за подругу:

– Может, прикажете хором?

– Кто этот умный подсказчик? – спросил Гусев, не оборачиваясь к окну.

– Светка, – мгновенно ответил Чижиков-Рыжиков, – которая подвернула ногу.

– А-а, – Гусев зевнул, – избушка на курьей ножке. Тоже приковыляла… Слушай, ты, Светка…

– Не Светка, а Светлана Ивановна, – поправила Нина.

– Ивановна… – Гусев осклабился. – Пусть сначала покажет, какая она Ивановна!

– Первая женщина-космонавт, которая высадится на Марсе, – пояснила Нина.

Гусев расхохотался:

– На Марсе? Светка? Это точно! Первое марсианское привидение…

Волейболистки переглянулись, пошептались, и этот тревожный шепот, словно свежий ветерок, мгновенно ворвался в палату. Чемпионы зашевелились, приподнялись с подушек, а Сергей улыбнулся Майе.

– Не обращайте на них внимания! – звонко сказала Майя. – Они совершенно здоровы… Просто валяют дурака!

– Нет, – возразила Электроничка, вглядываясь в лежащего Электроника. – Они больны. Здоровые не валяют дурака.

Макар сел в постели, взял в руки подушку.

– Это мы-то больные?! – крикнул он. – А ну, ребята, покажем пас! – И метнул свою подушку в Профессора.

Профессор, успев кинуть свой тугой снаряд Сыроежкину, взял подачу Макара. Подушки полетели по палате, сея в воздухе пух и перья, гулко шлепаясь в вытянутые ладони. Подушки, мягкие, теплые подушки, хранительницы снов и бессонных мыслей, – их с отчаянной веселостью гнали сейчас по замкнутому кругу, превращали в бесформенные комки, выбивали из них все воспоминания.

– Перестаньте хулиганить, – сказала, входя в палату, нянечка. – Кто подметать-то будет?

Подушки тотчас оказались на месте, игроки нырнули под простыни.

Нянечка, моргая, разглядывала висящую в воздухе серебристую пыль.

– Совсем будто малые дети…

– Первый признак эговируса, – сказал, появляясь, доктор. – Апатия вперемежку с дурашливостью и душеленостью!

Макар высунул голову из-под простыни:

– Да мы больные, что ли?

– Больные, – ответил врач. – Вас едет обследовать комиссия.

Он прикрыл дверь и наклеил на ней грозное предупреждение:

Ох и напереживались девчонки, наблюдая в окна различные сцены. Что только эговирус не делает с нормальными людьми! Жалко даже…

А тут еще вылезла из кустов мелкота из младших отрядов, стала носиться возле карантинной дачи, выкрикивая хором:

Да, пошла гулять по свету песенка, сочиненная каким-то шутником в Сережкином дворе.

Девчонки прогнали дерзких куплетистов. Пусть отдохнут мальчишки. Может, придут в себя…

– Элек, – шепотом позвала Электроничка, – лезь в окно.

– Зачем? – ответил Электроник.

– Подышим свежим воздухом. Решим, как вам вылечиться.

– Не хочу, – последовал лаконичный ответ.

– Что же ты делаешь лежа? – недоумевала Электроничка.

– Я исследую новый метод робототехники, – пояснил электронный мальчик. – Под условным названием «Эл-элечка».

– Эл-элечка? – Электроничка дернула плечом. – Что за глупости? При чем тут я?

– Ты – новое направление в кибернетике, – пробормотал Электроник.

Гусев в трусах прыгнул на середину комнаты и затрясся на месте, будто в лихорадке.

– Эл-элечка!.. Ой, держите меня! – крикнул он. – Сейчас я лопну! Эль-эль-элечка!

Вбежавший врач уставился на него.

– Держите меня! – кричал Гусев, приплясывая. – Эль-эль-эль… Эль-эль-элечка!