Ирина Комарова - Рыцари Короны

И покосился на пышную юбку. Ольга, довольная, что ее наряд все-таки замечен, быстро распаковала подарок и радостно взвизгнула. В руках у нее был веер. Не очень большой, из пушистых темно-синих перьев, почти такой же, какими томно обмахиваются дамы в фильмах из старинной жизни.

Кто знает почему, но эта современная девчонка так любила все, что напоминало о веке девятнадцатом! Половина ее гардероба состояла из самой разнообразной «джинсы», уроки она делала исключительно под тяжелый рок, не пропускала ни одной гонки «Формулы-1» и читала, в основном, зарубежную фэнтэзи. Откуда же взялась у нее эта любовь к длинным пышным юбкам, перчаткам, веерам, шкатулкам и прочим милым безделушкам? И куда бы, в любой другой день, она пошла бы с этим веером? Сидела бы дома и разглядывала изящную игрушку. Но сегодня, Андрей был прав, веер как раз подошел. Он дополнял Олин наряд, придавал ему изысканность и утонченность. Девочка продела кисть руки в шелковую петельку – разумеется, она пойдет в театр с веером, там же наверняка сегодня будет невыносимая жара. Да ей уже и сейчас жарко! Оля грациозным движением расправила веер и несколько раз взмахнула им.

Решив, что она уже достаточно наигралась, вперед выступил Сашка. Держа в левой руке сувенирную сумочку для подарков из плотной фольги с розовыми ручками-шнурками, правой он ловко раскрыл большую открытку и, заглянув в нее, придал лицу самое вдохновенное выражение. Потом абсолютно спокойным голосом очень обыденно произнес:

– Тут поздравление с днем рождения, в стихах, очень красивое. Я его из книжки переписал. Мама велела прочитать с выражением, но я думаю, ты и сама буквы еще не забыла, так что возьми, – он с галантным полупоклоном подал Оле открытку. Она приняла ее, присев в изящном реверансе.

– А это собственно подарок, – церемония вручения повторилась. Оля достала из сумочки черную лакированную шкатулку с сияющей жар-птицей на крышке, и снова раздался восторженный визг.

Еще пару минут Сашка, Сережа и Андрей сдержанно, с чисто мужской снисходительностью наблюдали, как девчонки разглядывают подарки, потом Андрей, как самый старший в компании, твердо заявил:

– Все, девочки, пора выходить. Глупо будет, если опоздаем…

Поскольку опаздывать действительно было глупо, Оля, с некоторым сожалением оставила в покое шкатулку и вся компания шустро выкатилась на улицу.

Праздник на день рождения Ольги состоялся: удовольствие от похода в театр получили все. Андрей с Аленкой, считающиеся в их компании специалистами в области музыки (Андрей уже окончил музыкальную школу по классу гитары, а Аленка последний год училась на фортепиано), наслаждались пением солистов, действительно очень хорошим. Сергей с Сашкой, отличающиеся прискорбным отсутствием слуха, хохотали над шутками. А виновница торжества находилась в состоянии такого радостного возбуждения, что была бы, пожалуй, в восторге даже от пресловутого «Колобка».

Ребята стояли на автобусной остановке и галдели так, что ничего вокруг уже не замечали. Ольга с Аленкой пробовали петь дуэтом «За что, за что, о, боже мой!», сбиваясь, время от времени, на арию Адели. Сергей с Андреем повторяли сцену в тюрьме: надзирателя и помощника. Причем понять, кто кого изображает, было совершенно невозможно, поскольку каждый пытался говорить за обоих. Сашка умудрялся подпевать и подыгрывать всем, время от времени вскрикивая: «Бедный Гектор, я так его любил!» или: «Было нас четырнадцать лакеев, а теперь пятнадцать с дробью!»

Из сгустившихся сумерек тихо вынырнул автобус и распахнул двери. Ребята гурьбой ввалились в салон, продолжая петь и хохотать. Двери бесшумно закрылись, и автобус тронулся. Все сиденья были свободны, но сидеть не хотелось. Они столпились на задней площадке и Сашка, кутаясь в воображаемую мантию, верещал: «У меня под мантией, кроме меня, ничего нет!»

Веселились, все еще не замечая ничего странного. Ни того, что в салоне, кроме них, не было ни единой души. Ни того, что ехал этот автобус без остановок, а за темными стеклами ничего не было видно. Ни фонарей, ни светящихся окон, ни огоньков рекламы, ни машин, вообще ничего.

Первым почувствовал неладное Сергей.

– Не понял… – процедил он, прижав лоб к стеклу. – Мы же не могли из города выехать, а темень, какая, ни огонька…

– Словно окна черной бумагой заклеены, – поддержал его брат, тоже силящийся разглядеть, хоть что-нибудь. Неожиданно голос его дрогнул: – Ребята, а звезд тоже не видно, ни одной!