Лев Куклин: Ученик вечности

Услышав выстрел, лошадь дёрнула ухом и сильно тряхнула головой.

В гриву набился снег: порядочно задувало.

Второй выстрел донёсся сюда негромким звуком, похожим на хлопок открывшейся бутылки шампанского.

Извозная была выбракованной кавалергардской лошадью. И когда очередной порыв ветра принес в её чуткие ноздри знакомый запах пороха, — острый кисловатый запах опасности, — она тревожно всхрапнула и несколько раз копнула передними копытами слежавшийся снег.

…Из метельной круговерти, тяжело ступая, появился высокий военный. В глазах его стояли бессильные слёзы — он волочил маленького курчавого человека без шапки. Темные волосы того были запорошены снегом. Лицо было бледным, а заострившийся нос — ещё бледнее лица. Он как-то виновато улыбался и зажимал ладонью подвздошье. Промеж тонких пальцев сочилась кровь, быстро густевшая на морозе.

Пока военный бегал за скинутой второпях шинелью, возница бережно укутал кудрявого седока в медвежью полсть, потом причмокнул губами, и санки унесли раненого навстречу начертанной ему судьбе.

Когда печальная поляна у Чёрной речки опустела, — под сумрачной густой елью, на самом краю поляны, вдруг зашевелился и стал разваливаться большой сугроб.

В свисте налетевшего снежного заряда из сугроба медленно поднялось белое летающее блюдце.

С его настывших обтекаемых бортов осыпались сухие снежные ручейки, но тут же подхватывались и закручивались ветром.

Летающее блюдце, цепляясь за еловые ветви, выплыло на открытое место. Гравитационные двигатели встали на полную тягу, — и неведомый космический пришелец белым призраком косо скользнул в низкие злые тучи.

Метель усиливалась.

Никто ничего не заметил.

Ничего не пронюхали даже вездесущие филёры из Третьего отделения. И на зелёное сукно стола, обширного, как плац Марсова поля, к всемогущему шефу жандармов Александру Христофоровичу Бенкендорфу не легло ни единого рапорта…

А холодное бесстрастное мировое пространство меж тем торопливо пронизывали импульсы дальней космической связи.

База принимала сообщение с Земли.

— Великий Учитель!

К нашему общему сожалению, запланированный эксперимент под кодовым номером «Эпсилон-173» в Галактике седьмого луча мы вынуждены прервать не по нашей вине. Наши киберохранители ничего не могли сделать: ситуация вышла из-под нашего контроля. Физическое вмешательство, как гласит Инструкция, заранее исключалось, дабы не подвергать экспедиционную группу полной и преждевременной расшифровке.

И всё же эксперимент следует признать удачным. Опытный человеческий экземпляр, выбранный нами для интеллектуальной стимуляции, оказался необыкновенно восприимчивым к Голосу Вечности.

Вы можете лишний раз взглянуть на его генную карту и прогноз конструкции личности, высланные вам ранее — тридцати семь местных единиц времени тому назад. Все данные однозначно говорили о том, что отмеченный индивидуум обладает высокой степенью неосвобождённой мозговой энергии!

Какие грандиозные перспективы Контроля открывались перед нами!

Наш выбор пал на одного из тридцати одарённых детей в привилегированном учебном заведении холодной северной страны, не отягощённой тысячелетними условностями цивилизации.

Общаться с мальчиком было легко и приятно. Он сам охотно искал уединения в обширном парке своего Лицея, словно бы подсознательно выбирал удобные места для контактов.

Мы регулярно посылали к юному лицеисту нашего фантома-информатора. Усвояемость была просто поразительной для человеческого индивидуума! В его позднейшем творчестве сохранились даже письменные свидетельства, невольные признания Контакта. Например, вот один след из его большого, великолепно алгоритмизированного знакового сочинения:

Разумеется, эти не предусмотренные программой обучения оговорки, наивные откровения были не опасными для нашей Экспедиции. Никто из окружающих юношу ни тогда, ни позднее не был способен предположить в видении Музы наличие прямого общения мальчика-землянина с носителем межкосмического интеллекта!

Мы разработали для мальчика обширную программу на Языке Вечности. В конце концов, мы давно знаем, что Гений — это умение претворить Первозданный Хаос в чёткий алгоритм мысли. А выражается ли его сущность в строгой упорядоченности звуковых колебаний, в сочетаниях письменных символов или в формулах познанных законов Вселенной — главным остаётся одно: преобразовать Впечатление в Деяние.