Ирина Щеглова - Проклятье русалки

Каждый из них уже понял, кому принадлежали эти тряпки, словно в доказательство, чтоб не оставалось сомнений, сверху умирающим пламенем бессильно лежал пук огненно-рыжих волос.

Елена молча перекрестилась. Виктор опустил голову. Анна беззвучно заплакала.

– Что это значит? – испуганно спросила Наташа.

– Утащили Меропу, – ответила Елена Васильевна, – не нашла она себе замены…

Дождя не было. Но лес превратился в сплошное болото. Анна вела ребят по одной ей известной тропе. Всю дорогу они молчали, каждый думал о своем. Илья был озабочен тем, чтоб довести до станции Машу. У нее единственной были сухие кроссовки и куртка. Илья тащил два рюкзака, при этом он не выпускал Машину руку. И все-таки утром было гораздо легче идти, во всяком случае видно, куда ставишь ногу.

Ребята торопились, и, возможно, поэтому преодолели шесть километров меньше чем за час, несмотря на затопленный лес.

Но к станции подойти оказалось невозможным. Воды скопилось столько, что она полностью затопила мостки и слеги.

– Пойдем на ощупь, – распорядилась Анна.

Ребята побрели очень осторожно по щиколотку, а то и по колено в воде. Приходилось действительно нащупывать узкие мостки. Неверный шаг – и можно переломать ноги. Пашка, видимо, уставший от необходимости постоянно бояться и молчать, расхрабрился.

– Девушки, давайте я вас на руках перенесу, – приставал он. – Я же гимнастикой занимался, могу по канату с закрытыми глазами пройти. Наташ, покажи пример.

– Пашенька, отстань, лучше смотри под ноги, меня есть кому перенести.

– Так ведь Егорка не перенесет, он струсит, – не унимался Пашка. – Елена Васильевна, вы хрупкая женщина, вам тяжело, к тому же вы спасли моего друга, я просто обязан вас перенести через эти затопленные слеги!

– Что ты, что ты! – испугалась Елена Васильевна, ловко уворачиваясь от Пашкиных рук.

– Анюта, – канючил он, – ну хоть ты, ведь день рождения же, а? Я тебе хочу сделать незабываемый подарок.

– Паш, я и так никогда не забуду этот день рождения и все, что с ним связано, – отрезала Анна.

– Че, только русалкам можно резвиться? – обиделся Пашка. – А я чем хуже?

Неожиданно он перескочил с доски на доску и очутился рядом с Машей. Она и пискнуть не успела, как Пашка подхватил ее на руки.

– Пашка! – воскликнул Илья, покачнувшись. Он вынужден был выпустить Машину руку. Пашка же, ужасно довольный своей выходкой, опасно балансируя, довольно быстро побежал по затопленным мосткам, прижимая к себе испуганную Машу.

– Домчим с ветерком, мадемуазель, – выкрикнул он.

Пашка уже видел станцию, и насыпь, и платформу, осталось сделать последний рывок, как вдруг он услышал русалочий смех, смех прозвучал отчетливо и совсем близко, как тогда на болоте. Пашка пошатнулся, потерял равновесие и вместе с Машей полетел в воду.

Оказалось, не так глубоко – по пояс. Но Машку он окунул полностью.

– Мозгов нет! – заорал Илья, спрыгнул следом и, забрав Машу, влез обратно на мостки. Егор помог взобраться понурому Пашке.

– Мась, ну прости, я же хотел как лучше, – извинялся он. Маша зябко поводила плечами, вода текла с нее ручьями.

– Как же я теперь в электричку сяду…

– Хочешь, я отдам тебе свою куртку? – предложил Пашка. Ему было очень стыдно. Он вспомнил, как струсил на болоте, как рыдал, когда Анна нашла его.

– Нельзя шутить с теми, о ком ты ничего не знаешь… у них может быть очень своеобразное чувство юмора, – негромко заметила Анна, наклонившись так, чтобы ее мог услышать только Пашка.

Наконец, они выбрались на насыпь, добрались до станции, и, пока покупали билеты, Анна и Наташа кое-как переодели Машу, выбрав из своих вещей наиболее сухие.

Илья больше никогда не был в доме на болотах. Но знал о том, что Анна и Виктор время от времени наведываются туда, проверяют наследство бабки Меропы. Кстати, они поженились через год после описанных событий. Илья был на свадьбе.

Сестра Ильи и Егор тоже стали мужем и женой.

А Маша, наконец, выбрала из двух друзей самого достойного – Илью, естественно. Хотя Пашка, судя по всему, не особенно в обиде. Ему и без Маши хватает девушек.

Он забыл или делает вид, что забыл все пережитые ужасы той поездки. Если ему напомнить, мрачнеет, морщит лоб и меняет тему. Видимо, накрепко запомнил русалочий хохот и слова Анны.

Что странно, Маша на самом деле все забыла, как будто никогда не была в заброшенной деревне, не бродила по кладбищу, не играла русалочьим гребнем, не качалась на ветвях, не тонула в омуте.