Алексей Казовский: Коридор в бесконечность

Здравствуйте, Читатель!

Хотите, я угадаю который час у Вас сейчас?

Конечно за полночь! Разве не угадал? Любое время суток после двенадцати ночи — это ведь за полночь, верно?!

И представляете, как плохо, что сутки начинаются после полуночи. Вот если бы они начинались хотя бы в шесть утра, мы бы с Вами не просыпались утром, уже потеряв напрасно целую четверть нового дня!..

Ну что, Вы готовы, не теряя времени, броситься сломя голову в необыкновенные приключения? Вижу — готовы. Тогда забудьте на время про уроки, спрячьте подальше учебники и тетради, отложите планшеты, пульты телевизоров и мобильники (посуду после завтрака можете помыть), и вперёд! Сквозь время и пространство, навстречу чудесам и тайнам, которые всегда находятся рядом с нами, стоит только руку протянуть.

Родителей отправьте на работу или на дачу, чтобы не мешали. С собой можете захватить пару бутербродов и бутылку лимонада. И не забудьте о хорошем надёжном друге, которому можно потом рассказать или дать почитать эту книжку. Если, конечно, она Вам понравится.

У писателя-фантаста Рэя Бредбери есть рассказ — «Чудеса и диковины! Передай дальше». Лучше, по-моему, не скажешь. Так вот: пока каждый из нас способен восхищаться окружающим миром, а не мерить всё только на деньги, — мы сможем вместе сделать нашу страну великой и богатой для нас всех и сможем сохранить её для далеких потомков.

Нужно только постараться жить в ней по-настоящему, а не в гостях, и нужно передавать друг другу радость бытия, в которой и заключается смысл жизни, и говорить при этом: «Чудеса и диковины! Передай дальше!»

А теперь присядем на дорожку по русскому обычаю, и… поехали!

Всё началось со шлагбаума.

Въезд в пионерский лагерь был двойной. Две дороги шли метрах в двадцати друг от друга. Одна вела напрямую от асфальтового шоссе к столовскому корпусу, другая, через широкую площадку автостоянки, к директорскому коттеджу. Машина с продуктами въезжала в огромные железные ворота, украшенные поверху разноцветными буквами названия пионерского лагеря «Юный геолог», а по второй дороге, перегороженной деревянным полосатым шлагбаумом, редко кто ездил, разве что комиссия какая нагрянет.

Дощатая будка «Поста № 1» стояла как раз у второго въезда. В ней ежедневно дежурили по двое ребят из старших отрядов. Где находился «Пост № 2», было известно, может быть, только директору и вожатым, а для мальчишек и девчонок «Пост № 1» являлся единственной повинностью, нести которую приходилось несколько раз за смену по общему графику первого и второго отрядов. Хоть какое-то разнообразие в нудное отбывание дежурства вносили выходные дни, когда на встречу с чадами приезжали родители и другая родня из города. Тогда «часовым» следовало никого на территорию лагеря «не пущать», а, составив список очередной партии родственников, бегом тащить его в радиорубку. Откуда по громкоговорителям, развешанным на деревьях, кто-нибудь из вожатых выкликал к воротам не очень-то соскучившихся по домашним пирожкам-компотам ребятишек.

В остальном на посту царила скука прелая. Так что на старом шлагбауме, за всё время существования «Юного геолога», качалось не одно пионерское поколение, благо директорские окна были скрыты за высокими разлапистыми кустами черёмухи. И раскрашенная деревянная балка всё терпела, принимая на разновеликие плечи очередную двойку каскадёров-самоучек. Но всему, как известно, и терпению шлагбаума тоже, когда-нибудь приходит конец…

В то ничем не примечательное воскресенье на «Пост № 1» ранним июньским утром заступили Вовка Петрухин, по прозвищу Пьеро, и Женька Шурский, который прозвища ещё не получил, так как приехал в лагерь первый раз. А здесь были свои старожилы, проводившие каждое лето по три смены подряд: родители-геологи сплавляли на отдых замученных учёбой, но не сломленных отпрысков на время полевого сезона.

Вовка был из старожилов, знал, что нужно делать на посту, и поэтому быстро разобрался с прибывшими с электрички бабушками и тётками. Состроив строгую насупленную физиономию, он быстро переписал всех в клеёнчатую тетрадку и вручил список Женьке.

— Мухой лети в рубку, пусть вызывают маменькиных сынков и дочек, — приказал вполголоса и презрительно сплюнул в сторону столпившихся у шлагбаума взрослых. — Не успели проводить, и уже понаехали к своим ненаглядным спиногрызам.