Сергей Кичигин: Два цвета радуги

— Мы еще повоюем, — пробормотала Кривая Ложь. — Мне бы держаться поближе к братцу Пентоону. Он хоть и жаден, да не оставит в трудную минуту…

Кривая Ложь, приближалась к покоям королевы Моно Поли II, правительницы Акирема. Старуха знала, что автоматические соглядатаи ежеминутно сообщают о ее приближении дворцовому секретарю и что вскоре она попадет в поле зрения главной видеокамеры, поэтому постаралась отогнать невеселые мысли и снова сосредоточиться на предстоящей встрече. Только бы не перепутать, какую улыбку должна она изобразить сегодня. Старуха не была сильна в дворцовом этикете и стала поспешно примерять улыбки одну за другой.

Подойдя к двери приемной, Кривая Ложь с безошибочностью специалиста по подглядыванию и подслушиванию нажала на потайную кнопку переговорного устройства для особо доверенных лиц, встроенную в левое крыло мраморного восьмиглавого чудовища у самой двери. Включились динамики, и голос дворцового секретаря пригласил Кривую Ложь войти. Дверь открылась бесшумно, и старуха очутилась в приемной королевы, которая уже ожидала колдунью.

На вид этой молодящейся особе можно было дать около трехсот — четырехсот лет. Она и на самом деле была намного моложе колдуньи. Королева была бы по-своему красива, если бы не огромные навыкате глаза и рот, почти лишенный губ.

Кривая Ложь давно привыкла к обманчивой внешности племянницы, к ее коварству и жестокости. Не раз ее, почтенную колдунью, эта капризная и взбалмошная женщина заставляла трепетать и бояться за собственное благополучие. Ведь Моно Поли II была королевой, правительницей страны, которой подчинялись придворный Совет и королевские родственники, включая сестрицу Мафитту и дядюшку Пентоона.

Поэтому сейчас, надеясь на благодарность королевы и, чего греха таить, награду, старуха все же испытывала легкий страх. Женщины обменялись многозначительными взглядами. Кривая Ложь потупилась. Королева злорадно подумала: «Боишься! Пришла за наградой, а все равно боишься!» А Кривая Ложь могла лишь молча злобствовать: «Погоди, погоди, допрыгаешься у меня!»

Королева заговорила со старухой ласково:

— Как здоровье, тетушка? Я все знаю… Мои агенты уже донес… доложили, что тебе удалось не только побывать в той далекой стране, но и захватить кое-какие трофеи.

— Да еще какие! — не выдержав, перебила ее Кривая Ложь. — Два великолепных экземпляра доверчивых и наивных, но жадных до развлечений и подарков детей. Это как раз то, о чем мы мечтали! Думаю, что не составит труда превратить их в кукол, послушных нашей воле. И тогда мы покажем их всем! Пусть те, кто верит в сказки о советских пионерах, увидят, каковы они на самом деле.

— Да… — задумчиво произнесла королева. — Это просто замечательно, что нам попались не взрослые, а дети! С ними будет проще. Надо постараться, чтобы им жилось беззаботно и весело. Предоставьте в их распоряжение самых совершенных роботов, чтобы те не позволяли детям ничего — вы слышите? — королева обращалась уже к дворцовому секретарю, который быстро записывал ее слова в черную книжицу, — ничего делать своими руками!

— Милая племянница, — гораздо смелее продолжила Кривая Ложь, — это еще не все! У меня приготовлен для твоего величества еще один сюрприз. Я завладела важными вещами, к которым относятся очень бережно дети этой страны. — И она достала из походного ридикюля красные галстуки.

— Что это? — недоуменно спросила королева, не понимая, какую ценность могут представлять куски красного шелка.

— Это не простые косынки, а куски их знамени! Те, кто носит косын… галстуки, называются пионерами и становятся верными помощниками старших. Необходимо убрать галстуки куда подальше, чтобы дети не смогли их увидеть и вспомнить свою страну — только это и может вернуть им память, которую я, кстати, надежно спрятала на Болоте. Эти галстуки нам еще очень пригодятся. У меня есть один хитрый план. Я еще подумаю и потом доложу тебе.

— Вот и чудесно! — королева осталась очень довольна. — А тебя, дорогая тетушка, благодарю за службу! Проси, чего пожелаешь, все исполню! Даю королевское слово.

Кривая Ложь прекрасно знала цену королевскому слову, но тем не менее жалостливо запричитала:

— Что мне, старухе, надо! Что может еще меня радовать! Единственное, о чем я могу тебя попросить, так это отозвать меня из лаборатории и вернуть в Центральное разбойничье управление. Скучно мне клюкву выращивать, когда вокруг такие страсти бушуют!