Кэтрин Ласки - Звёздный

Фаолан не чувствовал, что идет или как-то передвигается, но он вдруг оказался на другом ответвлении Ледяного моста, по которому должна была идти Эдме. Чуть поодаль, свернувшись калачиком, лежала волчица и как будто спала. В ее пасти была зажата кость.

Он подошел поближе и нежно прошептал:

– Быстробуйная.

Звуки ее имени показались музыкой. Давно он его не произносил вслух. Волчица почти тут же встала на ноги. Боль ее прошла!

– Я же говорила тебе, Фенго!

– Что ты говорила?

– Слаан боладх. До следующей пахучей метки, – Эдме помолчала. – И вот мы тут. Старые волки в новых шкурах.

Она слегка усмехнулась.

– И с новыми именами, – добавила она. – Фаолан и Эдме.

– А мы можем снова стать парой? – спросил Фаолан, склонив голову набок и внимательно вглядываясь в ее единственный зеленый глаз. Уши его нервно подергивались.

– Фаолан, мы и так пара. И всегда были ею.

Она уткнулась носом в мех за его ухом.

Он шагнул назад и посмотрел на нее серьезно.

– Я хочу сказать – здесь, на Ледяном мосту, в наших новых шкурах, с нашими новыми именами. Возьмешь ли ты, Эдме, некогда носившая имя Быстробуйной, в честь которой был назван один из вулканов Кольца, меня в свои товарищи по костному мозгу и в вечные супруги? Я же, Фаолан, именуемый так в моем последнем духе вихря, но в первом носивший имя Фенго, беру тебя в свои вечные спутницы, как в стране Далеко-Далеко, так и в Синей Дали, а когда наступит время, то и в Пещере Душ.

– Да, беру. А я, Эдме во втором моем духе вихря, но в первом носившая имя Быстробуйной, беру тебя, Фаолана, в вечные супруги и спутники, как в стране Далеко-Далеко, так и в Синей Дали и в Пещере Душ.

Эти обещания волки скрепили пожатием лап. Сначала Эдме поставила свою лапу поверх лапы Фаолана, а потом он поставил свою лапу поверх ее. Свидетелями их клятвы были восходящие созвездия спотыкающегося волка Бизара из старого мира и Нарвала из нового, который они называли Синей Далью.

– Посмотри, Эдме! Восходит еще одно созвездие.

– Сарк! Это кувшин памяти Сарк!

В звездном кувшине ярко сверкали двенадцать звезд. Казалось, будто созвездие поднялось над горизонтом специально, чтобы запечатлеть память об этом событии, когда осколки времени собрались в единое целое и волки наконец-то снова закрепили свой союз пожатием лап.

Оба они повернулись и пошли обратно к отряду, к своему новому клану разных животных, которых им предстояло привести в новый мир Синей Дали.

Пока Фаолан с Эдме обменивались клятвами в свете только что народившейся луны, Аббан потихоньку сползал с основания Ледяного моста. Ему ужасно захотелось полакомиться мойвой, а мама крепко спала. Он часто убегал тайком после того как упал в воду – днем она не отпускала его ни на шаг. Этой ночью, когда все вокруг неожиданно покрыл плотный перекатывающийся через мост туман, сбежать не составляло труда. Даже стоявшие на страже Свистун и Мхайри не заметили, как он подкрался к пологому ледяному склону.

Мать Аббана не понимала, что то происшествие, когда он свалился в море, было самым лучшим за всю его жизнь. Да, поначалу щенок испугался, потому что никогда еще не оставался совсем один, а море тянулось во всех направлениях и ужасно пугало. Но когда к нему подплыли необычные существа, страх улетучился. Он почувствовал родственную связь с этим соленым миром, и ему, пожалуй, здесь было даже лучше, чем в Крайней Дали. Проплывающие мимо существа казались гораздо более добрыми, чем его отец. «Почему так? – часто задумывался он. – И почему я так странно говорю?»

Когда слова находились еще в его голове, они звучали не так, как вылетали вслух. Что-то происходило, когда он пытался их произнести. И все думали, что он «кэг-мэг». Но это ведь не так!

Он всмотрелся в воду. Можно ли отсюда разглядеть загадочные «морсульки», которые водные существа называли еще «зубами смерти»? Они вырастали снизу льдин и иногда достигали дна, скручиваясь в различные фигуры, напоминающие клубы замерзшего дыма. Они могли оказаться смертельными, особенно для существ, обитавших на дне, которые при соприкосновении с этими морскими сосульками замерзали до смерти. Морсульки – самые холодные вещи на земле; их ледяные острия столь же гибельны, как и стальные когти сов-кузнецов.

Глупень и Глупка принесли Аббану с полудюжины мойв, как вдруг Глупень взмыл в воздух с резким, закладывающим уши криком. Аббан подпрыгнул и собрался бежать, но было уже поздно. На его загривке сомкнулись чьи-то челюсти и подняли его вверх. Он ощутил знакомый запах – слишком знакомый! Запах Хипа!