Кристофер Хили - Как стать героем

Ошеломленный всей этой новизной, Густав излил Рапунцель душу. Он жаловался на братьев – и Рапунцель, как ни странно, слушала его. Густав был на седьмом небе. Он ныл и нудил часы напролет, пока Рапунцель не обнаружила, что солнце вот-вот сядет. Колдунья скоро вернется, сказала она и стала упрашивать Густава позвать на помощь.

Рис. 6. РАПУНЦЕЛЬ

Густав спустился с башни по волосам Рапунцель, вскочил на коня и помчался в королевский замок. Однако, отъехав не больше чем на милю, остановился. Еще не хватало – звать на помощь старших братьев! Тогда вся слава достанется им, а еще, чего доброго, они отвлекут от Густава внимание Рапунцель. Нет, он сам спасет прекрасную даму, сам совершит геройский подвиг.

Он развернул коня и под темнеющим небом поскакал обратно к башне. Рапунцель спустила ему волосы, но страшно удивилась, что Густав снова влезает к ней в каморку в гордом одиночестве.

– А остальные где? – спросила она.

– Не нужны мне остальные, – ответил с полной самоуверенностью Густав. – Сам тебя спасу.

– А лестница у тебя есть? – с надеждой спросила Рапунцель.

– Нет, – ответил Густав и понял, что самоуверенности в нем поубавилось.

– А как ты тогда собираешься отсюда вылезти?

Плана у Густава не было, поэтому отвечать он не стал. А просто обшарил глазами все углы каморки, притворившись, будто что-то высматривает.

Не прошло и нескольких секунд, как снизу раздался скрипучий голос:

– Рапунцель, Рапунцель, проснись, спусти свои косоньки вниз!

– Это Цаубера! – прошептала Рапунцель. – Прячься, быстро!

– Не стану я ни от кого прятаться, – заявил Густав. – Поднимай ее сюда. А когда она сунет нос в комнату – убью старую перечницу!

– Но…

– Делай, что велят! – уперся Густав.

Рапунцель спустила волосы в окно.

Когда впоследствии Лейф Лирик запротоколировал эти события в балладе о Рапунцель, описание «битвы» с колдуньей заняло три пространные строфы. На самом деле сражение завершилось без малого через три секунды. Едва колдунья влезла на подоконник, Густав бросился на нее. Злая старушенция схватила его и с нечеловеческой силой швырнула с башни. Вот, собственно, и все.

Особенно неприятно было приземляться. Густав рухнул лицом прямо в терновый куст и больно поцарапался. И не просто больно – колючки попали ему в глаза, и он ослеп. Несколько дней он бродил по лесу, ощупью пробираясь от одного дерева к другому. Жалкое было зрелище. Через несколько дней он свалился от голода.

Тем временем Рапунцель умудрилась сбежать, хотя как ей удалось провернуть этот фокус, знают на всем белом свете только они с колдуньей. Она прочесала весь лес в поисках Густава и в конце концов нашла его – слепого и оголодавшего. Рапунцель прижала его к груди и заплакала. И вот что самое удивительное: едва слезы ее попали в глаза Густаву, как к нему вернулось зрение.

Когда эта история всплыла – а у менестрелей, честное слово, на нее был спрос, да еще какой, – братья стали издеваться над Густавом хуже прежнего. Стоило ему показаться в коридорах замка, как вслед неслись глумливые возгласы: «Берегись, Прекрасный Принц, тут за углом страшный-страшный куст! Ничего-ничего, мы позовем кузину Хельгу, она тебя спасет!»

Густав решил, что ниже падать уже некуда. Он стяжал славу великого неудачника. Густав никогда не был душой компании, и теперь, конечно, лучше не стало.

И вот однажды, после того как над Густавом всласть посмеялись какие-то пастухи (по словам Густава, овцы и те хохотали), могучий принц удалился в лесную чащу, залез на высокое дерево и спрятался в ветвях на самой верхушке – он хотел избежать всяких контактов с людьми. Но Рапунцель все равно его разыскала.

– Слезай, – окликнула его она. – Я отведу тебя домой.

– Отвали, – ответил Густав. – Не видишь, я на дереве сижу?

– Я понимаю, людская молва ранит тебя, – сказала Рапунцель. – Но от меня ты слова дурного не услышишь.

– Еще бы, ты же у нас прямо мисс Совершенство, – проворчал Густав с вышины. – А вообще-то, все из-за тебя. Это из-за тебя все считают, что я какой-то ходячий анекдот!

– Меня огорчает, что ты так думаешь, – сказала Рапунцель, выгнув шею, чтобы лучше видеть его. – Ты же знаешь, я хотела как лучше. Когда я увидела тебя в таком состоянии…

– Да все бы у меня было нормально!

– Ты же едва не погиб!

– «Едва» не считается! Вот в чем беда-то, ты, Толстокосая! Вечно лезешь помогать там, где помогать не надо!