Джеймс Голдмен: Лев зимой

ГЕНРИ. Ему только шестнадцать лет, отсюда и прыщи.

ЭЛИС. Он мог бы мыться.

ГЕНРИ. Это уж не так ужасно — быть королевой Англии. Не все будут тебя оплакивать.

ЭЛИС. А ты?

ГЕНРИ. Не знаю. Вполне возможно. (Обнимаются) .

ЭЛИС. Я лишь не хочу терять тебя. А ты не мог бы меня спрятать? Не могла бы я просто исчезнуть?

ГЕНРИ. Ты знаешь, что это невозможно. Твой маленький братец Филипп стал королем Франции, и он хочет твоей свадьбы, иначе он требует вернуть ему твое приданное. Я и взял-то тебя только из-за приданого. Тебя было семь лет. Две больших коленки, два больших глаза — вот и все. Откуда мне было знать?

ЭЛИС. Отдай Филиппу приданое. Это не так много.

ГЕНРИ. Не могу. Вексэн — маленькая провинция, но она очень важна для меня.

ЭЛИС. А я нет?

ГЕНРИ. Мне везет на иностранок. Когда я женился на Элинор, я говорил себе: «Счастливчик! Богатейшая женщина в мире. Владеет Аквитанией, самой великолепной из земель на континенте, да и красива к тому же». А ты знаешь, она была хороша.

ЭЛИС. Ты боготворил ее.

ГЕНРИ. Уже не помню. Память подводит. Возможно, и было такое время, когда я боготворил ее. (Нежно поправляет локон на голове ЭЛИС) . Пусть одна прядка будет свободна. В жизни не должно быть ничего идеального.

ЭЛИС(отстраняясь) . Генри, меня воспитали весьма покорной. Я много улыбаюсь, легко склоняюсь и надеюсь на самое малое. Это пошло мне на пользу, и я сумела преодолеть многие трудности. Но, Генри, этого я преодолеть не могу.

ГЕНРИ. Я созвал всех, и ты будешь рядом со мной. С короною на голове или без короны.

ЭЛИС. Какая разница, кто будет королем?

ГЕНРИ. Что значит какая разница?

ЭЛИС(садится) . Ты что, обрел, наконец, веру в бога, Генри? Собираешься смотреть из-за заоблачных далей, кто сидит на твоем месте?

ГЕНРИ. Я должен это знать до того, как умру. Я создал империю и должен быть уверен, что она будет существовать. Я объединил Англию и прибавил к ней половину Франции. Такой властью не обладал никто за тысячу лет. После меня должен быть Джон. Если я не оставлю корону Джону, значит, я жил зря.

ЭЛИС. Джон совсем тебя не любит.

ГЕНРИ. Мы очень сильно любим друг друга.

ЭЛИС. Ни один из них тебя ни капельки не любит.

ГЕНРИ. Это потому, что мы деремся друг с другом? Если ты скажешь мне, что все трое хотят заполучить корону, я тебе отвечу, что только слабаки из принцев этого не хотят. Они могут огрызаться на меня или становиться заговорщиками, но я как раз и хочу, чтобы мои сыновья были такими. Я огрызался и организовывал заговоры всю мою жизнь — иначе нельзя быть королем, быть в живых и дожить до моих лет.

ЭЛИС. Я буду драться за тебя.

ГЕНРИ(садясь) . О, замечательно!

ЭЛИС. Когда мне было шестнадцать и мы начали наши неприличные отношения, я все предоставила тебе. Сама я стояла на задних лапках, пила молочко и делала, что мне велели. Хватит! Твоему ангелочку уже двадцать три года, и он будет сражаться.

ГЕНРИ. Чем? Палицей и цепями? В кольчуге и латах?

ЭЛИС. Да как угодно.

ГЕНРИ. Вот это как раз то, что мне нужно — еще одна голова. Прислушайся, и ты сквозь стены услышишь их мысли. Вот Джеффри жужжит о предательстве; вот Ричард, алкающий крови. А вот — Элинор со своими тяжкими мыслями, подобными свинцу или мраморным плитам. Мой дом гудит от умственных забот.

ЭЛИС. Добавь к ним и мои мысли.

ГЕНРИ. Ах, Элис, Элис, — я не собираюсь отказываться от тебя. Я не хочу ни от чего отказываться. Я заключаю союзы и сделки, угрожаю и умоляю, разбиваю и головы и сердца, но я сделаю наследником Джона, заштатным принцем Ричарда и. сохраню тебя.

ЭЛИС. Когда я могу верить тебе, Генри?

ГЕНРИ. Всегда, даже когда я лгу.

ЭЛИС. А на что можно надеяться?

ГЕНРИ. На все.

ЭЛИС. Но так много врагов.

ГЕНРИ(снимает корону со стены, протягивает ее ЭЛИС) . Я знаю, причем некоторые из них и похитрее меня, и беспощаднее, и бесчестнее. Но этих качеств сразу нет ни в одном из них. И монахи, которые пишут историю наших времен, в своих летописях воздадут мне должное. Генри, скажут они, был королем и среди мошенников. (Берет ее за руку) . Пошли. Спустимся вниз и повидаемся с семьей.