Игорь Волознев - Агент 008 (СИ)

Лимузин попятился, потом рванул вперёд.

Давай, давай! - доносились из кабины вопли Хомякова.

Лимузин на скорости въехал в толпу и раздался дружный крик ужаса: несколько человек, сбитых передним бампером, рухнули под колеса. Переваливаясь, тяжёлая бронированная машина проехала по распластанным телам, оставляя за собой трупы и лужи крови. Народ бросился прочь, но было слишком тесно, и люди падали, подминаемые окровавленным броневиком.

Зря мы не пристрелили его тогда, в кабинете! - крикнул Кондрашов.

Впрочем, в эти минуты агентам было не до Хомякова: чеченцы вклинились в толпу и начали стрелять из травматических пистолетов во всех подряд.

Послышались истерические крики:

Стреляют! Стреляют! Копы в народ стреляют!

Новость стремительно распространилась по толпе, вызывая панику и гнев. Большинство ринулось прочь с площади, но некоторые - в основном молодёжь, - завязали драку с чеченцами.

Что вы делаете? - кричали чеченцам и омоновцам женщины. - Сколько вам заплатили, иуды? Цепные псы Америки и Бездорогина! Вот придёт Нилов, все получите по заслугам!

Да их же купили с потрохами! Стараются за доллары!

Позор! Позор!

Почти каждая пуля чеченца, каждый удар омоновской дубинки, нашпигованной свинчаткой, валил кого-нибудь с ног. Омоновцы шагали коваными бутсами прямо по упавшим. У тех изо ртов выплёскивалась кровь, трещали проламываемые кости. Люди в ужасе шарахались от рассвирепевших громил.

Прямо перед Волгиным омоновец обрушил дубинку на голову подростка. Затем дубинка занеслась над старухой, и тут уж майор ГРУ стерпеть не мог: кинулся к озверевшему стражу порядка, перехватил руку с дубинкой и сжал запястье так, что хрустнули кости. Полицейский завопил от резкой боли, и в ту же минуту дубинка очутилась в руке агента 008. Два хлёстких удара - и сразу два омоновца улеглись на асфальт рядом со своими окровавленными жертвами. Ближайшие омоновцы, увидев это, испустили яростный крик и ринулись на Волгина. Ему пришлось выхватить пистолет. Кондрашов опередил его, открыв огонь. Несколько омоновцев, получив по пуле, осели на асфальт. Остальные в страхе отшатнулись.

Толпа рассеивалась. На площади то там, то здесь взрывались бутылки с "коктейлями Молотова". Агенты побежали с толпой, стараясь не лезть в её гущу. Площадь быстро расчищалась, открывая множество раненых и убитых - по большей части затоптанных насмерть.

Волгин и его спутник пересекли сквер, пробежали вдоль кромки тротуара и, оглядев припаркованные машины, заметили тёмно-малиновый "Опель". У машины стоял молодой светловолосый мужчина и вглядывался в пробегавших.

Это Санёк, - сказал Кондрашов, и тут же поправился: - Старший лейтенант Михеев, Александр Иванович.

Он засвистел. Михеев, услышав знакомый свист, оглянулся, увидел Кондрашова и замахал ему рукой. Агенты кинулись к "Опелю".

Михеев уселся на место водителя, но Волгин его решительно отстранил.

Поведу я!

Тот оглянулся на Кондрашова. Капитан кивнул головой.

Знакомьтесь, - сказал он, - майор Волгин, Игорь Валентинович. Генерал Кочергин назначил его старшим в группе.

Михеев пожал протянутую Волгиным руку и пересел назад. Помимо Михеева, в машине находилась молодая женщина лет двадцати двух. Кондрашову пришлось представлять её, когда машина уже тронулась.

Лейтенант Сизова Ирина Николаевна при более внимательном рассмотрении оказалась привлекательной стройной брюнеткой с очень белой кожей и тёмными глазами. Волосы её были коротко подстрижены, миловидное лицо выражало решимость. Волгин, вертя баранку, бросал на неё взгляды в верхнее зеркало.

В городе волнения, - говорил Михеев, - все встревожены внезапным отъездом из страны правящей верхушки, ходят разные слухи...

Мы с Михаилом уже наслышаны, - Волгин невесело усмехнулся. - Верхушка бежит потому, что ей дали такой сигнал. Но до народа что-то дошло. Все поняли, что что-то назревает..

И это при том, что официальные СМИ молчат как воды в рот набрали, - подхватил Кондрашов. - По "ящику" сплошь юмористы и "фабрики звёзд".

Зато неофициальные СМИ полны сообщений о Нилове...

Московские улицы, обычно запруженные автомобилями, сейчас были полупусты. Малолюдны были и тротуары, лишь кое-где виднелись толпы молодёжи, громившие витрины. Их никто не останавливал - полиции не было. Не видно было и гаишников.

Наша доблестные копы, как всегда во время политической неопределённости, спрятали голову в песок, - заметил Волгин. - То же самое было в девяносто третьем. Я был тогда подростком, но хорошо помню те события. Стоило начаться бузе, как вся московская милиция забилась в норы.