Эрл Гарднер - Блондинка с подбитым глазом

– А так как уже ночь и больше клиентов не предвидится, мы попросим подать чесночную приправу, – добавила Делла.

– И бутылку красного вина, чтобы прополоскать горло, – улыбнулся Мейсон.

– Что же нас задерживает? – спросила она.

– Ничего, кроме опасения, что сержант Холкомб арестует нас за превышение скорости, – ответил он со смехом.

Минуту они ехали молча.

– Когда ты скажешь Бартслеру, что мальчик не его внук? – спросила Делла.

– Не будь глупой. Вообще не скажу.

– Так ты позволишь…

– Почему бы и нет, – перебил Мейсон. – Мальчишка – сирота. Его мать убита, отца никто не знает. Юридически – он сын погибшего Роберта Бартслера, у него есть свидетельство, дающее ему право носить имя Роберта Бартслера-младшего. Язон из-за него помирится с Элен, наверное, запишет на мальчика все состояние…

– Но разве Язон не догадается? Разве он не заметит, что нет между ними никакого семейного сходства?

Мейсон рассмеялся.

– Ты даже не представляешь, дорогая, насколько люди склонны интерпретировать факты так, как им хочется. Прежде, чем приехала скорая помощь и ему сделали обезболивающий укол, у Язона было время подружиться с малышом. Лицо у него сияло и он так расплывался над мальчиком, что не чувствовал даже боли в простреленном колене. Ты бы не поверила, каким наивным может оказаться в определенных обстоятельствах даже такой ярый скептик, как Бартслер.

– А именно?

– Он отыскал в малыше всевозможные семейные черты. Он утверждал, что у мальчика лоб Элен, губы Роберта, а глаза он прямо-таки унаследовал от собственной матери Бартслера.

– Это говорил Бартслер? Этот скептик, так ценящий трезвость ума? – поразилась Делла.

– Видишь, – сказал Мейсон. – Вот тебе самое лучшее доказательство того, каким легкомысленным может быть человек, который принимает позу ярого скептика, когда в игру входит что-то, во что он страстно хочет верить. Сколько людей может посмотреть в зеркало и увидеть самих себя такими, какими они на самом деле являются? Большинство видит свое собственное воображение с того времени, когда они были лет на десять или на двадцать моложе.

– Ты имеешь в виду женщин, – со смехом сказала Делла.

– Совсем наоборот – мужчин. Женщины более честны по отношению к самим себе, более критичны в оценке. Они не обманываются так, как мужчины. Они более романтичны, и одновременно более реалистичны.

Мейсон свернул в боковую улочку.

– Ты помнишь этот ресторан? – спросил он с оживлением. – Здесь подают замечательные хрустящие гренки с топленым сыром и приправой.

– Ну конечно! – воскликнула Делла. – И у них есть великолепное вино! Мы давно сюда не заглядывали, шеф.

– Когда-то я часто бывал здесь с Полом Дрейком. Интересно, успел ли Пол закончить обед? Мы забыли его об этом спросить.

Они вошли в ресторан. Метрдотель узнал их и провел к уютному столику.

– Что ты собираешься делать с дневником Милдред Дэнвил? – спросила Делла после коктейля и пары зеленых оливок.

– Устрою торжественное сжигание, – ответил Мейсон. – Что ж, адвокат как врач, Делла. Только врачи заботятся о здоровье своих пациентов, а адвокат о спокойствии их души. Что не означает, будто я откажусь от удовольствия в маленьком, предупредительном шантаже.

– Ты имеешь в виду Элен Бартслер?

– Да. Если она пообещает быть вежливой и милой для свекра, мы взамен обязуемся, что дневник не попадет в чужие руки.

– Какой это параграф, шеф?

– Разве это важно?

– А что будет с Бартслером? Кто его возьмет в руки?

– Предполагаю, что это сделает внук, – ответил Мейсон.

– Посмотри только! – воскликнула Делла. – Пол нас и тут нашел!

Пол Дрейк шел к ним через зал.

– Подвинься, Перри, – сказал он. – Если ты думаешь, что я позволю вам объедаться в сладком уединении без меня, то здорово ошибаешься.

– Кто тебя обидел, Пол? – спросил Мейсон. – Неужели мой телефонный звонок оторвал тебя от обеда?

Дрейк нахмурился, словно с трудом что-то припоминал.

– Ах, это. Нет, обед я съел, только десерта не успел. Но это было давно. С того момента прошло ужасно много времени.

– Ты хочешь сказать, что снова голоден и намерен обжираться за наш счет?

– Ты угадал, – ответил Дрейк. – Я знал, что найду вас здесь. Эти проклятые полицейские велели мне взять такси. Не беспокойся, Перри, я не забуду упомянуть этого в расходах. А знаешь что? Вы вышли от Бартслера на пять минут раньше.

– Почему?

– А вы бы увидели Карла Фрэтча.

– Хм, мы его видели.