Джон Гришэм - Вне правил

В последний раз мы виделись в кондитерской «К», а до этого в «З» — закусочной, специализирующейся на мясных блюдах. Пика своей карьеры Нейт достиг десять лет назад. Уволить его нельзя, и повысить, по понятным причинам, тоже. Если кто-то случайно прознает о его встречах со мной в нерабочее время, то он отправится регулировать движение перед начальной школой. Для полицейской работы в нашем Городе он слишком честен.

Его начальником является капитан Труитт, вполне приличный офицер полиции, который очень близок с Роем Кемпом. Если мне надо довести что-то до сведения Кемпа, то путь к нему начинается отсюда. Я рассказываю все как есть. Нейта удивляет мое допущение, что Джилиана Кемп может быть жива. Я отвечаю, что не знаю, чему можно верить, а верить всему сказанному Свэнгером, конечно же, нельзя. С другой стороны, что мы теряем? Он точно знает куда больше наших следователей.

Чем больше мы разговариваем и пьем, тем больше Нейт проникается уверенностью, что полицейскому департаменту и профсоюзу следует оказать давление на мэра и Макса Мансини. Наш прежний шеф полиции был болваном, который довел департамент до нынешнего плачевного состояния, но Роя Кемпа копы по-прежнему уважают и ценят. Спасение его дочери точно стоит сделки о признании вины с любым из обвиняемых, которые дожидаются суда, сидя в тюрьме.

Я постоянно напоминаю Нейту, что шансы найти Джилиану крайне малы. Во-первых, я не уверен, что смогу отыскать Свэнгера или что он захочет со мной общаться. На нашей последней встрече я едва его не пристрелил. У меня есть его телефон, но с тех пор я им не пользовался. Если звонок не пройдет или он не захочет на него отвечать, то мы в пролете. А если я с ним встречусь и полицейские смогут за ним проследить, то каковы шансы, что он приведет их в тот стрип-клуб возле Чикаго? Полагаю, мизерные.

Вообще-то Нейт подвержен эмоциям не больше монаха-отшельника, но не может скрыть волнения. При выходе из закусочной он говорит, что направляется домой к Труитту. Там они поговорят по душам, и он рассчитывает, что Труитт сразу свяжется с Роем Кемпом и сообщит о возможной сделке. Тут есть определенный риск, но когда речь идет о твоей дочери, все средства хороши. Я прошу Нейта поторопиться — суд начинается завтра.

В воскресенье вечером мы с Напарником едем в городскую тюрьму для последней встречи с клиентом перед судом. После получаса препирательств с надзирателями мне наконец разрешают увидеться с Тадео.

Парень меня пугает. За время пребывания в тюрьме он наслушался советов сокамерников и убедил себя, что стал знаменитостью. Благодаря ролику в Интернете он получает много писем по электронной почте, в основном от поклонников. Он не сомневается, что выйдет из зала суда свободным человеком и всеобщим любимцем и продолжит блестящую карьеру. Я пытаюсь вразумить его, вернуть с облаков на землю и объясняю, что люди, которые пишут ему письма, вовсе не обязательно похожи на тех, кто окажется в жюри присяжных. Письма ему пишут маргиналы, некоторые даже предлагают заключить брак. А в жюри окажутся самые обычные добропорядочные граждане, многие из которых вообще осуждают проведение боев без правил.

Как и прежде, я передаю ему предложение обвинения признать себя виновным в совершении убийства второй степени, чтобы получить пятнадцать лет. Как и прежде, в ответ он только ухмыляется. Он не спрашивает моего совета, и я его не предлагаю. Он столько раз отвергал это предложение, что обсуждать просто нечего. Но он поступил мудро, последовав моему совету побриться и подровнять волосы. Я привез с собой поношенный синий костюм, белую рубашку и галстук, которые мать купила ему в секонд-хенде. На шее под левым ухом у него татуировка с непонятным рисунком, который воротник не сможет скрыть. Наколки есть у большинства моих клиентов, так что мне приходится иметь с этим дело постоянно. Лучше всего, если они не будут маячить перед глазами присяжных. Но в случае с Тадео это не имеет значения, поскольку на видео жюри будет лицезреть его во всей красе. Ведь если парень решает стать бойцом смешанных единоборств, то на пути в спортзал он обязательно заглянет в салон татуировок.

В последнее время между нами нет взаимопонимания. Он считает, что выйдет на свободу. Я полагаю, что он отправится в тюрьму. Он расценивает мои сомнения в удачном исходе как отсутствие веры не только в него, но и в свои способности адвоката. Особую тревогу у меня вызывает его настойчивое стремление дать показания. Он искренне верит, что может встать и убедить жюри, что: 1) Шон Кинг украл у него победу; 2) у него замкнуло в голове, он напал, а потом просто ничего не соображал и был временно невменяемым и 3) теперь очень сожалеет о случившемся. Объяснив, как все вышло, присяжным, он красочно и эмоционально принесет извинения осиротевшей семье Шона Кинга. После этого все встанет на свои места и жюри быстренько вынесет нужное решение.