Тед Белл - Между адом и раем

— Эмброуз, у тебя есть секунда? — спросил Хок, отведя Конгрива подальше.

— Ну вот, — тихо сказал Конгрив. — Он требует деньги.

— Пусть радуется, что получил жизнь обратно, — ответил Хок. — Скажи этой коммунистической заразе, что каждый, кто набивает карманы распродажей оружия в руки террористов, испытывает мое терпение.

— Мы, конечно, уберем их с яхты, Алекс. Но будет необходимо усилить меры безопасности. От них можно ждать чего угодно.

— Согласен. Переговорю с Томми Квиком. Придется удвоить охрану. Это имя, Telaraca… Кажется, я его где-то слышал. Оно что-то означает по-испански, что-то связанное с пауками.

— Это значит — «паутина».

— Я всегда жутко боялся пауков, — сказал Хок, передернув плечами. — Странно, не правда ли?

— Давай еще пропустим по стаканчику на ночь? — предложил Эмброуз. — Как раз можешь досказать эту увлекательнейшую сагу о грозе испанских мореплавателей, мерзавце Блэкхоке.

— Как раз в тему после восхитительного вечера с хождением по доске и схваток на мечах, — сказал Хок. Пропустив вперед своего друга, он пошел вслед за ним по лестнице.

Старый пират, услышав, что люди короля во дворе, понял: петли не избежать. Упав на свою лежанку, он пробормотал:

— Кончено.

Пастор встал на колени на холодный каменный пол и протянул старику руку.

— Покайтесь и совершите последнее путешествие с миром в душе.

— Я невиновен! — прорычал Блэкхок. — Зачем каяться невиновному? Сам король поощрял пиратство, чтобы набивать казну. А сейчас эта чертова Ост-Индская компания вдруг решила, что пираты мешают развитию торговых отношений. И сразу же на наши головы надели петли!

— Увы, это правда.

— Мои друзья в суде, моя команда — все до единого предали меня, чтобы спасти свою шкуру! Не капитан Блэкхок должен каяться, а эти нечестивцы.

— Увы, и это тоже горькая правда, — сказал священник. — Давайте вместе обратимся к Господу с молитвой.

Пастор отвел пропащего пирата в тюремную часовню, дав ему последний шанс искупить грехи. Войдя в полумрак часовни, они присели на длинную деревянную скамью, перед которой стоял гроб, обитый черной материей. По традиции обреченные на казнь должны были сидеть перед символическим гробом ежедневно несколько часов подряд — в знак покаяния.

Густой аромат испаряющегося ладана поднимался к высоким сводам комнаты, но не мог скрыть стойкого запаха мочи, исходящего из всех углов.

Блэкхок молчаливо уставился на гроб, потягивая свой грог.

— Бесполезно, пастор, — сказал он наконец. — Покаяние не по мне. Я не чувствую необходимости. Войдя в иной мир, я не изменюсь. — Он вынул из-под плаща подзорную трубу со спрятанной в ней картой и протянул священнику.

— Эта труба — все, что у меня осталось в этом мире, — хрипло проговорил Блэкхок. — Она досталась мне в подарок от моей жены перед тем, как я в первый раз вышел в море капитаном. Сейчас я хочу вернуть ее своей супруге, чтобы она помнила о моей участи. Умоляю вас, пусть она попадет в ее руки невредимой. В мой плащ зашиты четыре золотых дублона, и я отдам их вам, если пообещаете, что исполните просьбу. Это мое последнее желание.

— Я исполню вашу волю, капитан, — сказал пастор. Блэкхок разорвал шов на плаще, вынул деньги и отдал их пастору.

Когда повозка приехала на место казни, пастор помог старому пирату подняться по ступенькам на помост, где Блэкхока ожидал палач. Капитан должен был умереть первым.

И вот, стоя с петлей на шее, он озирал шумную толпу в поисках немногих оставшихся у него друзей. Они должны были совершить благое деяние — поспособствовать его уходу в иной мир. Чтобы старик не мучался в петле, они хотели потянуть его за ноги и сократить время агонии.

Когда это свершилось, веревка оборвалась, и Блэкхок упал на землю. Петля оставила лишь ожог на его шее. Ошеломленного старика вновь пришлось вести на помост, чтобы повторить попытку.

Туман в его голове рассеялся, и протрезвевший Блэкхок, вновь стоя на пороге смерти, вдруг почувствовал в себе жизненную силу. Он задышал, его разум прояснился. Даже толпа, собравшаяся перед виселицей, казалось, аплодировала капитану. Счастливое предзнаменование перед шагом в неизвестность.

Он снова увидел себя стоящим на юте, раздающим приказы. Концы отданы, паруса расправлены и наполняются свежим вечерним бризом. Матросы, словно обезьяны, взбираются по канатам на реи. Курс на запад, туда, где над горизонтом восходит круглая желтая луна.