Алан Фолсом - Послезавтра

Однако все предосторожности пошли прахом. В субботу вечером они отправились в театр «Амбассадор», где шел спектакль «Опасные связи». Потом поужинали вместе в «Вереске» — знаменитом ресторане, расположенном на той же улице, что театр. Взявшись за руки, гуляли по театральному кварталу, заходя в пабы, чтобы выпить шампанского, приведшего обоих в легкомысленное расположение духа. Долго ехали на такси до отеля, перешептываясь, не заняться ли любовью за спиной у водителя. Кажется, именно так они бы и поступили, но Пол здорово набрался и плохо помнил потом, что именно происходило в тот вечер. Остальные полтора дня Вера и Пол провели в постели. Секс тут был ни при чем — они заболели. Не то отравились, не то одновременно пали жертвой острого приступа гриппа. Оставалось надеяться лишь на то, что болезнь окажется непродолжительной. К счастью, так оно и вышло. В понедельник утром, когда они прибыли на вокзал Виктория, оба едва держались на ногах от слабости, но были по существу здоровы.

— Ничего себе повеселились, — сказал Пол, подсаживая ее в вагон.

Глядя на него с высокой ступеньки, она улыбнулась.

— "В горе и в радости, во дни здоровья и во дни болезни" — как в брачной клятве.

Впоследствии Вера сама не могла понять, как у нее вырвались эти слова. Это произошло как-то само собой. Она попыталась перевести все в шутку, но не получилось. Вера и сама не знала, что она хотела этим сказать. Пол крепко обнял ее и поцеловал, и она подумала, что никогда, до самой смерти, не забудет этого поцелуя. Он был страстным, возбуждающим и в то же время удивительным образом придающим ей силы и уверенности. Никогда еще она не испытывала подобного чувства, целуясь с мужчиной.

Вера стояла у окна купе и смотрела на Осборна, оставшегося на платформе. Вокруг него сновали люди, позади проползал встречный поезд. Пол, сложив руки на груди, смотрел ей вслед с грустной, немного растерянной улыбкой. Перестук колес убыстрялся, и его фигура становилась все меньше и меньше, пока в конце концов не скрылась из виду.

Они расстались третьего октября, в понедельник, в семь тридцать утра. Два с половиной часа спустя Осборн томился в аэропорту Хитроу, бродя по магазинчикам беспошлинной торговли. Самолет в Лос-Анджелес улетал только в двенадцать.

Нужно было купить футболок, кружек, платков с картой Лондона и всякой прочей сувенирной дребедени. Но мысли Пола были заняты только Верой. Наконец объявили его рейс, и Осборн побрел через толпу к выходу на посадку. Через окно было видно, как заправляют топливом и загружают чемоданами его самолет — «Боинг-747» компании «Бритиш Эруэйз».

Осборн взглянул на часы. Почти одиннадцать. Вера сейчас, должно быть, плывет на пароме через Ла-Манш. Она сможет провести с бабушкой всего полтора часа, а потом ей предстоит вновь мчаться на вокзал — поезд на Париж отходит в два часа.

Пол с улыбкой представил, как старушка будет разворачивать свертки с подарками, как обе женщины — старая и молодая — будут пить кофе с пирожными. Может быть, Вера расскажет бабушке о нем. Интересно, что ответит старушка? Пол видел перед собой эту сцену как наяву: вот бабушка ругает Веру за такой короткий визит, вот она ее обнимает и целует на прощанье, вот Вера садится на такси и едет на вокзал. Интересно, это ее бабушка по отцу или по матери? Пол не знал ни как ее зовут, ни где именно она живет.

Внезапно ему пришло в голову, что все это совершенно не важно. Важно другое: Вера наверняка окажется на двухчасовом поезде Кале — Париж.

Через полчаса чемоданы Осборна были извлечены из чрева «боинга», а их владелец брал в кассе билет до Парижа.

Поезд подходил к вокзалу. Вера сидела у окна своего купе первого класса и смотрела на приближающуюся платформу. Поездка заняла несколько часов. Вера пыталась расслабиться, отвлечься чтением, но мысли витали где-то далеко, книгу пришлось отложить. Что на нее нашло? Почему она ни с того ни с сего навязалась Полу Осборну? Почему улеглась с ним в постель, а потом еще и дала уговорить себя поехать с ним в Лондон? Может быть, все дело в ее неуравновешенности? Взяла и накинулась на первого же красивого мужчину! Или, может быть, она инстинктивно почувствовала в Осборне родственную душу, человека, чье отношение к жизни было ей близким и понятным? Интересно, как сложилась бы ее судьба, если бы разделить ее с Осборном?

Поезд остановился. Пассажиры задвигались, стали снимать с багажных полок чемоданы, пробираться к выходу. Итак, она снова в Париже. Завтра на работу, а Лондон, Женева, Пол Осборн останутся лишь воспоминаниями.