Мишель Роман - Джонни Рики Звезда (СИ)

Нет, такого больше не повториться. Уж у него-то хватит яиц.

Сэм обошел дом и вышел на задний двор, где мать собирала овощи, а отец курил сигарету и о чем-то ей оживленно рассказывал. История, как предполагал Сэм, наверняка касалась какого-то позорного разоблачения, еще одной победы праведной мысли отца, над порочным обществом современности.

— … Господь всемогущий, ты знаешь, что я лучше пожелал бы, выколот себе глаза, чем наблюдать за всем этим развратом, творившемся вокруг: в этом супермаркете одни блудницы и педерасты. Снуют туда сюда, от прилавка к прилавку, выбирая одежду покороче. Они хотят выглядеть, как можно соблазнительнее, так им велит дьявол, чтобы порочностью сбивать юные души с пути истинного…обращать их в грешников. Мать их так!

Сэма никогда не переставало удивлять, как отец может говорить о Боге и тут же, вставлять в предложения крепкие словечки. Он противоречивый человек, у которого истина имеет то значение, которое устаревает его самого.

— Если бы не свечи для машины, я бы в жизни не пошел в эту обитель разврата, одним своим внешним видом, эти убогие оскорбляют имя господне! — старик закашлялся, его белые волосы, собранные в крысиный хвостик, разметались по шее, и он раздраженно спрятал их. Издалека он напоминал Санта-Клауса, переболевшего всеми возможными болезнями, и теперь сняв свою праздничную одежду, дожидавшегося смерти. — Я уже было хотел возвращаться, знал, что нужно торопиться, к обеду солнце подымиться высоко над городом и будет жарче, чем на дне рождении у сатаны, но когда увидел эту размалеванную девчонку, одетую, как самая нищая потаскуха, я не смог уйти молча. Я какое-то время стоял, не решаясь, но знал… Знал, чего от меня ждет Господь! Он хотел, чтобы я проучил эту маленькую дрянь, которую может быть, еще не поздно спасти.

— И что ты сделал? — опустив дырявую кастрюле, наполненную только что собранными помидорами, подала голос мать. Усталая, вспотевшая, на её лице не выражалось никакого интереса к рассказу отца и Сэма это взбесило. Она жена своего мужа, их венчали перед Богом, а она смеет там неуважительно смотреть на него? Сквозь пальцы, словно терпит его из последних сил.

— Ты бы узнала, если бы не встревала в мой рассказ! Какого черта ты кладешь испорченные плоды к здоровым овощам? — взбесился отец, ударив ботинком по стоящей на земле кастрюле. Она перевернулась и все собранное матерью, покатилось в разные стороны.

Что-то в груди Сэма ёкнуло, что-то пульсирующее, жалостливое, как тогда когда мальчишка заверещал, спасая собаку, но Сэм сдержал чувства, не дав им проникнуть в голову.

— Я прошел через весь торговый зал и на глазах у всей толпы что было сил, врезал ей по уху, которое разбухло сию же минуту! — отец залился скрипучим смехом, который мгновенно обратился в кашель, сильнейший кашель курильщика.

— Хочешь воды? — оставив помидоры лежать на земле, обратилась мать к отцу и тут она заметила стоявшего в стороне Сэма и рассеянно ему улыбнулась. Она смотрела то на отца, то на своего сына и словно замечая невидимую нить между ними, следовала по ней взглядом.

«Что она видит в нас? — спрашивал себя Сэм, — почему так уставилась, словно ей открылась какая-то истина. Что между нами общего? Мной и моим стариком».

— Вся толпа закудахтала, словно в курятник пробрался лис — он снова закашлялся, — А эта мелкая потаскуха визжала так, будто ей ногу отрезали. Мать её так!

Сэм зашел в дом налил пол стакана свежей воды (набиравшуюся в колодце за домом) и подал отцу.

— А, сын, ты уже вернулся. Ну как все прошло? Господь может тобой гордиться сегодня? — приняв стакан с водой из рук Сэма, поинтересовался отец. Взгляд его всегда был тяжелым, словно он видел все сомнения и страхи, но умалчивал об этом до времени, когда нужно будет доставать скелеты из шкафа.

— Неплохо, пап. Но… — заколебался Сэм, не зная говорить ли отцу о промахе малыша Тима. И как только взгляд старшего мужчины стал невыносимым настолько, что пришлось отвести глаза, все же сказал — Думаю, Тим прибывает в сомнении, в своем возрасте он уже оказался на перепутье.

Отец допил воду, небрежно передал стакан матери и присев на землю, снова закурил, смотря в несуществующую точку перед собой.

— Дьявол ходит разными путями. И никто не говорил, что он не сможет пробраться и в наш дом. — как только отец начинал говорить о дьяволе и общем доме, коммуне, это означало, что он злится, придумывая способы борьбы с невидимым врагом. — Как ты думаешь, сын, если рука человека начинает гнить, источая зловония и угрожая заразить весь организм, что нужно делать? Не отводи взгляда Сэм, говори что думаешь, как бы жестоко не звучало.