Уильям Таппли - Жертва (в сокращении)

Несколько минут спустя на моем столе зажужжал интерком.

— Адвокат Капецца на первой линии, — сообщила Джули.

Послышался щелчок.

— Лили, — сказал я. — Как поживаете?

— Здравствуйте, Брейди Койн, — мягким, юным голосом, за которым скрывалось гранитное сердце и стальная воля, ответила Лили Капецца. — Хорошо поживаю, спасибо. А вот клиентка моя поживает плохо.

— И мой клиент тоже, — сказал я. — Каковы — с точки зрения вашей клиентки — шансы на примирение?

— Вы шутите, что ли? — рассмеялась Лили.

— Нет, — ответил я. — Не шучу. Мы же всегда выступаем за примирение. И вы, и я неизменно придерживались на этот счет одной точки зрения.

— «Два ноль девять А» делает примирение маловероятным, вам не кажется?

Я промолчал. О существовании запретительного судебного приказа Гас мне ничего не сказал.

Я услышал в трубке, как хмыкнула Лили.

— Он не сообщил вам, что ему запрещено приближаться к семье, не так ли?

— Бросьте, Лили. Что бы он мне ни сообщил, это касается только нас с ним.

— Он этот запрет оспаривать не стал, — сообщила Лили. — Запрет имеет силу до пятнадцатого мая, а к тому времени, как мы надеемся, развод будет признан окончательным.

— Может, расскажете мне о вашем подходе к делу? — попросил я.

— Это дело словно из прописей взято, — ответила она. — Мужчина с неустойчивой психикой, страдающий посттравматическим стрессовым расстройством, потерявший руку при взрыве самодельной мины, терроризирует жену и детей. Жаль, конечно, беднягу. Но прежде и превыше всего — забота о его жене и детях.

— Терроризирует? — переспросил я. — А это не слишком сильное слово?

— Какое там «слишком», Брейди. Он угрожал им пистолетом.

— О черт, — вырвалось у меня.

Лили, помолчав, сказала:

— Послушайте, Брейди. Я не собираюсь учить вас делать ваше дело, но, строго между нами, не для протокола, вам стоит поговорить с вашим клиентом.

— Именно это я и собираюсь сделать. Но скажите, почему Гаса не арестовали?

— Моя клиентка не стала подавать на него жалобу и запретила мне использовать эти сведения в суде. Она понимает, что ее муж болен. Она терпела его столько, сколько могла. Она испуганна, Брейди. Она хочет развода и попросила меня добиться «два ноль девять А». По счастью, он это судебное постановление не опротестовал. Так что угроза оружием официально нигде не зафиксирована. Однако, если возникнет такая необходимость…

— Я понял, понял, — прервал ее я и, откашлявшись, сказал: — Опять-таки не для протокола, Лили. Признаюсь, я немного растерян. Мой клиент — человек психически неуравновешенный, страдающий от серьезной депрессии и не особо склонный к общению со своим адвокатом. Надеюсь, нам с вами удастся найти решение, которое позволит соблюсти интересы обоих наших клиентов. Во имя правосудия.

— Послушайте, — сказала она, — давайте пообедаем вместе и все обсудим. Постараемся понять, чего хочет каждый из них. И попробуем найти осмысленный компромисс, который удовлетворит и судью Кольба.

— По мне, мысль очень хорошая, — сказал я.

— Знаете, — продолжала Лили, — вопреки широко распространенному мнению я отнюдь не чудовище. И верю в правосудие.

— Для ваших клиентов, — прибавил я.

— Конечно, — рассмеялась она. — Но, когда оно срабатывает для всех, мне как-то спокойнее спится. Так что пусть наши секретарши посовещаются и назначат день и время нашей встречи.

— Да, — ответил я. — Согласен.

— Просто не теряйте из виду того обстоятельства, что мистер Шоу угрожал своей семье пистолетом, — сказала Лили.

— Что позволяет несколько иначе взглянуть на внебрачные приключения миссис Шоу, — сказал я, — не так ли?

Лили ненадолго умолкла. Потом хмыкнула:

— Да уж, адвокат Койн, я слишком близко подошла к тому, чтобы недооценить вас. Что ж, это дело может оказаться куда более занятным, чем я думала. Ну хорошо, сейчас я передам трубку моей секретарше. Встретимся где-нибудь на этой неделе, если не возражаете.

— Буду с нетерпением ждать нашей встречи, — ответил я. Затем нажал на кнопку внутренней связи и сказал Джули, что сейчас с ней переговорит секретарша Лили Капецца, чтобы обсудить возможность нашей с ней встречи за обедом.

Я положил трубку. Первое мое побуждение было таким: позвонить Гасу и устроить ему выволочку за то, что он не рассказал мне всей правды и поставил меня в дурацкое положение перед адвокатом его жены. Однако среди того немногого, чему я успел научиться, числилась и необходимость сопротивляться первым побуждениям.