Сергей Чилая - Виварий

— Ваш Горький говорил, что на Руси, что человек не делает, все равно его жалко… Для пациента мастерство хирурга не самое главное…, не перебивай…, если полагать, что хирург высококвалифицированный специалист, других мы в рассчет не берем, и не зарабатывает бесстыдно, требуя денег или вымогая их обманом, не ворует, пусть даже не у этого конкретного больного, а вообще, не замешан в служебных преступлениях, связях с бандитами, не выкручивается и не лжет, как вы, и не делает грубых ошибок, которые не в силах исправить ни организм больного, ни врачи-реаниматологи…, только следователи МУРа или Прокуратуры, если не успеваете перекупить их…

— Не может человек наслаждаться серьезной музыкой, — продолжала атаку Елена, — самой глубокой и выразительной из всего арсенала искусств, если не прочел нужных книг, не видал картин настоящих художников…, хороших спектаклей… У него нет субстрата, позволяющего реализовать наслаждение, навеянное музыкой…, нет инструмента, на котором могли бы сыграть чувства в его душе… Понимаешь, собака, про что я?

Фрэт повернул голову, посмотрел ей в глаза и закончил упрямо:

— Ты норовишь уйти от больных криминальных тем в бессмысленные дискуссии и пытаешься ввинтить лампочку в голову пациента, чтоб тот, уже в наркозе, разглядел, кто его оперирует… Если мне удаляют легкое и при этом надежно перевязывают по отдельности бронхи и сосудистый пучек так, чтоб не соскочили лигатуры и не было в послеоперационном периоде эмфиземы и гемоторакса, мне все равно, держал ли когда-нибудь оперирующий хирург скрипку в руках, или он непревзойденный виртуоз-балалаечник…, или пишет по выходным на кухне картины маслом…, запивая их водкой… А если в тебе так сильна тяга к электричеству, вверни лампочку в голову Волошина…

— Боюсь, лампочка ему теперь не нужна… — Лопухина помолчала, увидев себя на измятых простынях необъятного номера Башни гостиницы «Россия» с бесстыдно задранными к потолку ногами, сжимающими лохматую голову следователя, посмотрела на Станиславу, привычно торчащую за спиной, и продолжала, стараясь примирить бигля с директором института…

— Послушай, Фрэт! Ковбой не должен стареть так быстро… Он не только великий хирург… Он Предводитель в Цехе, как ты здесь…, понимаешь? Без усилий…. И демократичен, как американские хирурги, и от остальных сотрудников Цеха его отличает только умение хорошо одеваться, хирургический талант и большой кабинет с попугаями, и лошадинной сбруей… Есть люди-растения, люди-звери, люди-боги… Ковбой-Трофим — челоек-бог… и потрясающий институт, который он создал…

— Слишком много патетики… Ваша актриса Раневская говорила по этому поводу: «Есть люди, в которых вообще никто не живет…, кроме глистов…» Не перебивай! Без тебя знаю, что у него нет… Надеешься занять его место? Можешь не отвечать… Не думаю, что для Цеха это лучшая альтернатива сегодня… Ты такая же, как он…, хоть и считаешь его богом… Оперируешь вот только похуже намного… Хочешь, чтоб продолжал?

— Don't mind-fuck! [33]Мы должны помочь ему, — не слушая, твердила Лопухина, ловя взгляд бигля. — Сегодня журналы пишут об успешных аутоимплантациях культур региональных стволовых клеток, способных находить поврежденные или больные места — locus minoris resistentcia в организме и исправлять их… Похоже, они еще и сильное геронтологическое средство…

— Вряд ли у твоего геронта сохранились эти клетки… С возрастом они отмирают… Даже если сохранились, то в очень небольшом количестве… Поди найди…К тому же в нем их функциональные свойства на нуле, — сказал бигль равнодушно.

— За что ты так не любишь его? — стала нервничать Лопухина. — За условия содержани в Виварии? Он здесь ни при чем…

— Старцу надо имплантировать эмбриональные стволовые клетки, необыкновенно пластичные, поли— и мульти-потентные, если знаешь, что это?

— Знаю! Клетки, способные эволюционировать, наследовать, мутировать и, значит, развиваться во все клетки взрослого организма… Теоретически обладающие колоссальными лечебными возможностями… Их выделяют непосредственно из внутренней клеточной массы эмбриона или плода…

— Ты неплохо подготовлена, Хеленочка!

— Значит надо имплантировать ткань человеческого плода, — сказала Лопухина.

— Теща-целка! — перебил Фрэт. — Без циркуляции крови плод или его его ткань умрут через пару часов, не дав эффекта… Сама, ведь, знаешь…

— Может, тогда не ткань, а целостный эмбрион и соединить его сосуды с сосудами Ковбоя? — оживилась Елена и посмотрела биглю в глаза, и, раскрутив ноги, вновь развела колени, как делала это всегда на подоконнике или столе огромного кабинета директора Цеха, и сразу увидала, как из рыжего подбрюшья выбрался и уставился на нее, посвечивая, розово-красный, чуть подрагивающий влажный Фрэтов член.