Дэвид Моррелл - Тотем. Проклятый

— Привет, Мардж.

Она смотрела на него.

— Я подумала, что ты, быть может, проголодаешься.

— Точно проголодался. — Тут он заметил ее странную немногословность. — Что-нибудь случилось?

— Та женщина, которую я ударила…

— Что еще с ней?

— Полчаса назад скончалась.

Оно билось в тесной, почти безвоздушной камере. Тюрьма. Оно заползло в этот ящик, чтобы поспать, а теперь чувствовало, что там, снаружи — ночь, что ей необходимо выбраться. Но замок защелкнулся. Оно ударилось в крышку, но та не поддалась ни на миллиметр. Оно задыхалось, потея. Приглушенные крики и стоны становились все тише и тише…

Он остановился на перекрестке, наблюдая за тем, как к нему приближается пьяный.

— Эй, ты почему здесь? А ну давай, дуй на ярмарочную площадь.

Но пьяница, шатаясь, подбирался все ближе, и вдруг, споткнувшись, запрокинул голову к луне. Полицейский протянул руку, чтобы его остановить, но вдруг заметил, что это — вовсе не пьяница… Кошмарные глаза наползали на его лицо.

Увидев несущуюся по улице собаку, он пристрелил ее.

И тут кто-то закричал:

— Ты убил мою собаку!

Существа находили друг друга в темноте, выползали из своих убежищ: нор, подвалов, останков давно умерших автомобилей. Собирались в стаи и, пошатываясь, двигались по улицам. Добровольцы, обыскивающие дома, разбегались в панике. Иногда им хватало смелости организоваться в некое подобие команд, которые выстраивались на перекрестках под фонарями и начинали палить в древний ужас, шедший на них. Собаки и кошки тоже собирались стаями и, постепенно, сливаясь в одно целое, по улицам покатился единый крутящийся, шипящий, воющий, давящий друг друга кошмар. В городе, не переставая, слышалась стрельба.

Уинстон не понимал, откуда эти выстрелы. Он весь день работал, а под конец с неохотой, но, повинуясь приказу, пришел обратно в дом Уилли и спустился в подвал. Посветив фонариком на три трупа, Уинстон выбрал местечко для засады в дальнем углу, под раковиной: если кто-нибудь и придет, чтобы отобедать или отужинать, ему открывалось отличное простреливаемое пространство на лестнице. Он ждал, а ружейный огонь все усиливался. Снаружи послышались вопли, но он сосредоточился на выполнении своего задания, испытывая даже некоторую радость от того, что сидит здесь, в подвале с трупами. Затем выстрелы вроде как слегка поутихли, и ему почудилось какое-то движение. Он напрягся. Точно, там на лестнице. Он держал наготове фонарь. Подожди, пока оно не спуститься. Удостоверься, что не сможешь промахнуться. Потом раздалось будто царапанье, но звук был совершенно не тем, что он ожидал, да и исходил он из другого места. Поняв, что это такое, Уинстон в панике зажег фонарь и увидел поднимающегося Орвала, который наклонился к нему. Уинстон выстрелил, потом еще и еще раз…

Они рылись в корзинах, заглядывали в термосы. Потом даже потрясли их. Похоже, все было в порядке.

— Хорошо, отойдите, пока я буду распределять пищу.

Один охранник прошел мимо Реттига, оставляя возле каждой камеры несколько сандвичей. Потом поставил пластиковые кружки, а рядом термосы.

— А теперь слушайте. Как только я отойду, берите. Так как термоса всего два, придется передавать по кругу. Значит, налили — поставили так, чтобы я видел. Мне не нужно, чтобы кто-нибудь ими кидался.

Слотеру было все равно. Он, не отрываясь, смотрел на Реттига.

— Что там на улицах?

— Лучше не спрашивай.

Слотер повел головой, уставясь в пол и, наконец, добрался взглядом до женщины. Прочистил горло.

— Ну, что же, Мардж, большое тебе спасибо.

Она не ответила.

— Позаботься о ней, — попросил он Реттига.

— Обещаю. — Реттиг взглянул на уставившихся на него охранников. — Не перевозбудитесь, смотрите. Я почти ушел. — Он осмотрел все камеры и повернулся. — До встречи, шеф.

— Будь осторожен.

Дверь за Реттигом и Мардж закрылась.

Все четверо молча наблюдали за охранниками.

— Ну, поехали, — сказал один. — Давайте-ка на вас проверим: может, все отравлено или накачано снотворным или наркотиками. А то я проголодался…

Они медленно вытянули руки. Слотер последний. Прожевав совершенной безвкусный, как резина, сандвич с ветчиной, он почувствовал, будто рот набили песком. Или пылью.

— Эй, я наливаю кофе. — Думая только о стрельбе, доносящейся снаружи, он отвинтил крышку и стал разливать горячий кофе. Налив пластиковые чашки, он передал их дальше.