Владимир Тучков: Ставка больше, чем жизнь

– пять рецептов с весьма подозрительными именем, отчеством и фамилией врача, выписавшего их, которого звали «Иваном Ивановичем Петровым»,

– доверенность на управление автомобилем, и права категории «В».

Понятно, что истинным уловом были лишь пять тысяч баксов. Не так уж и мало, поскольку это почти его годовой заработок. Не считая, конечно, чаевых. И теперь можно будет на пару месяцев взять отпуск, пока у Гиви все не устаканится. Можно будет куда-нибудь смотаться, пожить под пальмами, поплескаться где-нибудь на Гавайях. А там, глядишь, и в Москве погода наладится, и Гиви успокоится, перестанет психовать.

Естественно, от всего лишнего, включая бумажник, необходимо было поскорей избавиться. Поскольку обыск, с которым могли нагрянуть посланные Гиви молодые шакалы, мог закончиться очень печальным результатом. Ведь шеф больше всего на свете, больше даже американских денег, ледяной финской водки и зажигательных профессиональных танцев, любил порядок в своем заведении. Ничто в его кабаке не должно было ни исчезать бесследно, ни возникать непредсказуемо.

Однако Танцор после всего пережитого решил вначале как следует отоспаться, а уж потом заняться уничтожением улик.

И раздевшись под веселое чириканье птиц за окном, Танцор провалился в сон.

Это был междугородний звонок. Но Танцор понял это не сразу, медленно возвращаясь к реальности из трясины сна. Потом стал ждать, когда этот трезвон закончится. Потому что надо было стряхнуть с себя всю эту кафканиаду, прежде чем общаться с кем бы то ни было на этом свете.

Насчитав тридцать телефонных трелей, понял, что не отвяжутся. Кто-то, видимо, был железно уверен, что он дома. И лез с чем-то своим, не терпящим отлагательства. И хоть Танцору было глубоко наплевать на все в мире безотлагательности, но эта настырность минуты через две наверняка довела бы его до истерики, до битья головой о стену. Пришлось встать и взять трубку.

– Да!

– Добрый день, Андрей Николаевич. – Бодро произнес незнакомый мужской голос на другом конце провода. – Вероятно, я вас разбудил, за что чистосердечно прошу меня извинить. Однако дело срочное. Хотелось бы предостеречь вас от необдуманного поступка.

– Кто это говорит? – Спросил Танцор уже без раздражения. Осторожно спросил, поскольку дело могло быть непосредственно связано со вчерашним бумажником.

– Мое имя вам ни о чем не скажет. Можете звать меня просто Администратором. Я хотел бы искренне вас поздравить с крупным выигрышем. Наш компьютер выбрал вас из числа тысяч претендентов. И теперь нам необходимо обговорить некоторые частности.

– Таймшерами не интересуюсь! – Заорал в трубку взбешенный Танцор. – И грошовый плеер в качестве приза, за который надо заплатить две сотни баксов мне тоже не нужен! Так что пошел бы ты к чертовой матери!

И бросил трубку с такой силой, что внутри аппарата что-то испуганно булькнуло, хоть и не было в нем никакого водяного охлаждения.

Но прежде чем он успел закурить, ни с того, ни с сего на люстре вдребезги разлетелся плафон, что-то взвизгнуло, и на пол со звоном полетели осколки.

«Что за блин?!» – подумал Танцор и начал искать причину этого столь же невероятного, как кабацкая самурйщина, происшествия.

И тут он заметил в стене глубокую выщерблину.

Соединил её мысленной прямой с люстрой и продлил дальше, по направлению к улице.

В окне зияло неприметное аккуратное отверстие.

Ползать по полу в поисках пули не стал, было и так все ясно.

Было ясно и то, что он напоролся на очень серьезных парней, о чем говорила снайперская меткость и использование идеального глушителя.

«Нет, это все же бумажник», – пришел к твердому убеждению Танцор. Хоть никто и не знал его в белокаменной по имени отчеству, кроме ментов в двух отделениях милиции, куда он когда-то угодил по пьянке, но за эту самоуспокоительную соломинку он хвататься не стал. Береженого бог бережет!

И тут же, трясущимися руками стал запихивать в сопротивлявшийся лопатник всю ненужную и опасную требуху, чтобы все это выкинуть в мусоропровод. Опасно, конечно, но другого, более надежного, способа избавиться от улик не существовало.

Однако сделать этого он не успел. Вновь зазвонил телефон. Но уже не нервно, а с большими интервалами, по-московски.

– Андрей Николаевич, я бы не советовал вам испытывать судьбу. Как вы успели убедиться, мы – люди обстоятельные, привыкли, чтобы нас внимательно выслушивали до конца, а уже потом принимали решения. Уверяю вас, никого не интересует, что вы вчера присвоили себе чужой бумажник.