Максим Шаттам - Хищники

Фревен заметил немного позади Маттерса, укрывшегося за двумя мертвыми телами. С ним рядом был медбрат Коллинс. Фревен помахал рукой, чтобы Маттерс увидел его, и дал ему понять, что требуется прикрытие огнем.

— Вы готовы? — спросил он после этого у Рисби, который ошарашенно смотрел на лейтенанта, желая сказать, что он не может, не готов сделать то, что от него требуют. — ДАВАЙТЕ!

Фревен выпрямился и принялся поливать очередью мешки с песком, уложенные на верху дюны. Оттуда регулярно велся обстрел пляжа. Из патронника его автомата стали вылетать гильзы, оружие дрожало в его руках, и, когда магазин опустел, он плашмя бросился на землю. Рисби устремился вперед и остановился в пяти метрах впереди. Фревен понял, что на него нельзя рассчитывать. Слишком молод, слишком напуган.

Фревен подал знак Маттерсу, но тот не ответил.

— Маттерс! — изо всех сил закричал лейтенант. — ПРИКРЫВАЙ ОГНЕМ!

Никакого ответа. Маттерс исчез.

Маттерс не прошел и десяти метров, как услышал за спиной свисток. Его окликнул медбрат, о чем говорили красные кресты на повязке на руке и на каске. Он вышел из-за баржи, откуда только что спустился. Маттерс нашел укрытие и ждал его. Медбрат, крупный брюнет с зелеными глазами, примерно тридцати лет, бросился на песок рядом с ним.

— Вы сержант Маттерс? — спросил он задыхаясь.

— Да.

— Меня послал ваш лейтенант. Я встретился с ним там, наверху, на корме нашей баржи. Я сообщил ему кое-что от некоей Энн Доусон. Он просил меня все повторить вам.

За одну минуту Маттерс узнал о последних сведениях, переданных медсестрой, и понял, почему его командир хотел захватить Трентона живым. Тот больше не был подозреваемым, а лишь потенциальным свидетелем. Но, судя по его поведению, он кого-то боялся, был настороже, кто-то ему угрожал. И этот кто-то мог быть убийцей. Они должны расспросить Трентона и узнать, кто заставил его так себя вести.

Маттерс увидел впереди лейтенанта, прислонившегося к куску металлической обшивки. Он бросился к нему, но тотчас же задрожала земля, и вокруг него взметнулось множество песчаных фонтанчиков. Он прыгнул, спрятавшись за попадавшие друг на друга тела, как за бруствер из плоти. Две пули с мягким звуком вонзились в живот мертвого солдата, в тридцати сантиметрах от головы Маттерса.

Медбрат прижался к нему. Маттерс отдышался и поискал глазами лейтенанта. Две группы солдат стреляли во все, что двигалось; чуть дальше, сгрудившись около толстого радиста, люди орали, чтобы их было слышно на расстоянии.

Внезапно лейтенант Фревен помахал рукой из воронки. Он жестом просил прикрыть его огнем. Маттерс показал, что у него есть только пистолет. Он осмотрелся вокруг в поисках оружия. Брошенное ружье лежало в метре от него. Недолго думая, Маттерс протянул руку, схватился за ремень и подтянул ружье к себе. Оно оказалось заряжено. В сумках у мертвых солдат, служивших ему защитой, он нашел пять полных магазинов. Он часто дышал, в ушах у него шумело. Но все происходящее не имело никакого смысла. Эта ярость, это желание разрушать, уничтожать другого только потому, что он носит форму другого цвета. Песчинки скрипели у него на зубах, вызывая озноб. Какая все это дикость…

Два мертвеца снова получили вражеские пули, отчетливо блеснула кость, и пуля срикошетила в каску.

Маттерс больше не мог переносить все это. Он находился здесь всего лишь несколько минут, но был уже на грани срыва. Он заметил, что лейтенант встал, оставив свое укрытие. Маттерс заплакал. Рядом с ним медбрат в полной растерянности осматривался, выбирая, куда бежать, оглядывая солдат на пляже: тех, кто уже не нуждались в его помощи, тех, кто могли без него обойтись, и тех, о ком он еще мог позаботиться.

Унтер-офицер вопил, прижимая руки к животу. Несмотря на все усилия, ему не удавалось удержать свои внутренности, которые выскальзывали из него наружу.

Другой человек выдернул чеку гранаты и изо всех сил бросил гранату в сторону пулеметного гнезда; одновременно неподалеку разорвался тяжелый снаряд, и воздух гильотинным ножом разрезали десятки осколков. Голова солдата откинулась назад, удерживаясь только на мышцах шеи. Он прошел метров пять нетвердой походкой, как обезглавленная курица, а затем кровь хлынула ему на плечи. Его лицо не выражало никакого страдания, только животный страх. И все. Пустой взгляд. А смерть отправилась дальше, взявшись уже за другого солдата, в десяти метрах от убитого.

Маттерс привык к виду крови, он уже бывал в переделках. Однако здесь что-то не заладилось. Он мог понять смертельное безумие сломленной души, жестокость мстительного эго, глубокую связь между жертвой и его убийцей. Но как тысячи людей могли преследовать и без тени злобы предавать мучениям себе подобных, даже не зная друг друга?!