Родни Стоун - Крики в ночи

Я пожалел, что плохо знаю язык, так как Эмма стала рисоваться, спрашивая направления на французском, совершенно необязательные направления, так как все было ясно из карты, но как только она ввязывалась в разговор, то сразу ставила меня в затруднительное положение. Она явно самоутверждалась. Мне пришлось следить за разговором, стараясь вспомнить несколько школьных фраз. Ей легко давались языки и музыка, мне же импонировали линии и формы, пространственные размеры. Ну ладно, мы дополняли друг друга, но необязательно же об этом постоянно напоминать.

Эмма предложила вернуться в машину.

— Конечно, дорогая. Когда захочешь.

Она ведь из тех людей, которым постоянно нужно двигаться, спешить завернуть за угол, где вид будет еще хуже. Именно поэтому я знал, что двух недель на одном месте хватит нам по горло. Я думал, что подстроился под ее настроение, когда позвал детей к машине. Сюзанна прибежала с котенком в белую и черную полоску; он беззащитно смотрел на нас. Я видел крохотные коготки, выглядывающие из розовых подушечек.

— Отпусти его, — поморщилась Эмма. — У него могут быть блохи.

— Он породистый.

— Милочка моя, мы не можем взять его с собой. Он будет скучать по своей маме, — объяснил я ей.

Она неохотно отпустила котенка, и он скрылся внутри кафе.

Мартин разглядывал пляжные мячи, надувные лодки, пластиковые ракетки и кегли, которые были вывешены посреди городка в надежде найти покупателя.

— Хочу покататься на каноэ, — сказал он.

Мои дети, жена, Франция. Я притянул к себе Эмму и поцеловал ее прямо на площади под взгляды молодых рабочих.

— Как насчет этого? — прошептал я. Во Франции такое поведение удивления не вызывало.

— Не знаю, — вымолвила она.

Мы ехали на юг, и все вокруг становилось теплее. Воспоминания об этом путешествии запечатлелись как выцветшие фотографии — городок Домфрон на пригорке, где мы останавливались попить, переезд через ужасную глубинку Ле-Ман, первый вид Луар-а-Туа, расположенного так низко, что, казалось, мы с трудом преодолеем его. На обед нам дали помидоры с сыром, затем мы проехали Пуатье и Лимож, направляясь на Брив. Долгая жаркая поездка в пылающем дне, дети, сходящие с ума от усталости.

— Прекратите! — рявкнул я, выходя из себя.

— Джим, нам надо остановиться, — сказала Эмма. — Они слишком устали.

— Ну ладно, ладно, — прикрикнул я на детей, чтобы они вели себя потише и отдохнули на заднем сиденье. Солнце мчалось по небосводу, даже дорога казалась более пыльной, велосипедисты более растрепанными и измученными солнцем. Красная черепица на крышах говорила о приближении к югу, а лобовое стекло было все сплошь заляпано разбившейся мошкарой.

— Пристегнитесь, ради Бога, — сказал я им, — прежде чем я выйду из себя. Мне уже надоело все это.

Мальчик пихал девочку.

— Мартин, ты болван, отстань, — говорила та.

— Нужно найти какую-нибудь гостиницу, — заявила Эмма. — Да поскорее. — Эмме всегда нравилось планировать все заранее, думать о местах отдыха и о всем прочем, но я сделал заказ в последнюю минуту и гостиницу для ночной остановки не заказал.

Потом мы нашли гостиницу. Трактир «Шапо руж». Все казалось нереальным, этот обшарпанный кремовый фасад с зелеными жалюзи и ярко-красными козырьками от солнца. Над дверью вился виноград, а в глубине присутствовал тот глубокий коричневый цвет, который сказал «да» моим юношеским воспоминаниям: «Ты правильно все запомнил». Неподвластное времени тенистое местечко, где тихий ресторанчик заполнен постояльцами, но у хозяина всегда есть свободные комнаты. Не очень шикарно, но как раз то, что нужно, мне даже захотелось обнять Эмму.

И она поняла это. В приятных вам людях вы ищете те маленькие человеческие признаки, те движения, взгляды, усталые, понимающие улыбки. В Эмме было все это и даже больше. В тот первый вечер в ней чувствовалась бесконечная усталость. Она призвала меня к порядку, сказала, что я слишком много работал, слишком долго вел машину, и вот мы оказались здесь, и у нас есть время расслабиться. Я чувствовал, что нам все удалось.

В тот вечер мы ели, как короли, набросились на жаркое с овощами, поданное гостиничным официантом, будто мы оказались почетными гостями. Наполовину выпитая бутылка «Макон руж». Дети устали, но проглотили все быстро и заели мороженым, которое, наверное, было приготовлено богами. Вокруг нас люди болтали; шум разговора сквозь звон вилок, но мне казалось, что годы вдруг откатили вспять. Это была моя Европа, увенчанная временем, цивилизация, которая захватила меня, когда мне исполнился всего двадцать один год. Теперь у меня была семья, которая может разделить мои чувства, работа, которая обеспечит все эти расходы. Может, я и был немного пьян или просто счастлив, но помню нежный взгляд Эммы, когда мы чокнулись бокалами и взялись за руки, обещая друг другу будущее.