Скотт Сиглер - Ночная жажда

Хиллари вытянула вперед руку. Этот жест гласил: оставайся на месте, не двигайся . Эгги замер и стал ждать. Старуха выключила фонарь, и они погрузились в темноту.

Звук становился громче. В туннеле раздался грохот. Внезапно вспыхнул свет, раздался стук металлических колес о металлические рельсы…

Муниципальная электричка!

Он находился в метро Сан-Франциско…

Эгги попытался дышать спокойно. Он поверить не мог, что его мечта все-таки сбывается, что он действительно выбрался из ада.

Поезд прошел, и его рев эхом прокатился по туннелю.

Хиллари снова включила фонарь. Столбы не разрушились.

– Теперь иди, – сказала она. – Ты не забыл, что я тебе сказала?

Эгги кивнул. Старуха все-таки подарила ему жизнь. Значит, он должен был выполнить свое обещание. Очередным женихом для Мамочки он становиться не собирался. От одной такой мысли ему становилось не по себе. Нет, ни за что .

Эгги повернулся. Требовалось передать ей ребенка, чтобы он смог выбраться из отверстия наружу. Бродяга замер на мгновение. Внезапно внутри возникла тревога: а что, если Хиллари возьмет ребенка и уйдет? Что тогда? А если откуда-то из темноты на него снова набросятся монстры, скрутят и отнесут к Мамочке?..

Старуха ждала.

– Мне нужно опустить ребенка, – сказал он. – Ты не могла бы чуть-чуть отойти?

Она улыбнулась, кивнула, затем отступила на пару шагов. Эгги осторожно поставил мешок на землю и вылез из дыры. Он стоял на узком выступе, расположенном совсем рядом с рельсами. Нагнувшись, протянул руки и снова взял мальчика. Крепко обхватил руками мешок. Прежнее беспокойство улетучилось.

Далеко в туннеле с правой стороны от себя он увидел свет от станции метро…

Хиллари закрыла дыру куском фанеры. Глаза Эгги постепенно привыкали к темноте. Отверстие, из которого он выполз, исчезло – теперь он видел перед собой лишь шестиугольные плитки на стенах метро. Фанера, как оказалось, была снаружи покрыта такой же плиткой и идеально закрывала отверстие, словно в пазле. Если б он только что не выбрался отсюда, то никогда бы не узнал о его существовании.

Но это больше не имело никакого значения.

Главное то, что он все-таки выжил .

Пробираясь по туннелю, Эгги то и дело касался правой рукой плитки на стене. Он не знал, какой из рельсов «третий», то есть тот, который мог ударить током и в одну секунду погубить и его, и мальчика. Вероятно, этот рельс находился посередине, но Эгги не рисковал.

Он подходил все ближе и ближе к станции. Рельсы проходили вплотную к платформе. На платформе Эгги увидел несколько человек – поезда все еще ходили, из чего можно было заключить, что сейчас не раннее утро.

Эгги осторожно перешел через рельсы и направился к платформе. Он двигался боком, прижавшись спиной к стене. Вдали раздался грохот – видимо, прибывал еще один поезд. Ему следовало спешить. Конечно, люди на платформе увидят его, но у него не осталось выбора…

Эгги все еще был закутан в мерзкое вонючее одеяло. В данном случае оно могло ему помочь. Он сможет пройти мимо этих людей как какой-нибудь бездомный, которые всегда околачиваются на станциях метро.

Эгги достиг конца туннеля. Край платформы находился на уровне его груди. Он поднял мешок с мальчиком и осторожно поставил на желтую полосу платформы. Потом забрался наверх. Люди повернули головы – посмотреть, кто это такой, после чего сразу же отвернулись. На лицах многих было отвращение. Одной рукой Эгги взял мешок, а другой натянул одеяло. Сердце бешено колотилось в груди.

Так близко … Так близко …

На белом потолке Эгги увидел коричневый знак, на котором белыми буквами было выведено: «СИВИК-СЕНТЕР». Название станции. Он взглянул на цифровое табло. На нем сообщалось, когда подойдет следующий поезд, и светилось время: 23:15.

Эгги силой заставил себя идти – не бежать — к эскалатору, который поднимал пассажиров метро на поверхность. Бездомные не бегали. Все, что он должен был делать, – старательно поддерживать в глазах окружающих эту иллюзию, и тогда никто не обратит на него ни малейшего внимания. Иллюзию? Как странно, что ему в голову лезли такие мысли. Разве он сам не был бездомным?

Нет.

Больше нет!

Эгги провел немало времени на самом дне. Он долгие годы находился в трауре по погибшей семье, переживал эти потери, жалел себя. По сути, он сдался и не замечал, что творилось вокруг. Но теперь всему этому настал конец.

Он был жив . Его жена и дочь безвозвратно потеряны. Ничто не могло их вернуть. Он и сам должен был погибнуть, либо в туннелях, либо в белой темнице, либо в лабиринте смерти. Но судьба преподнесла ему второй шанс, и он не собирался его упускать. Теперь он обрел цель и смысл жизни. Он должен был оберегать и защищать невинное дитя, которое сейчас держал в руках. Он поклялся отыскать дом и заботливую семью для этого ребенка.