Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]

— Вещи собрала и исчезла.

— А телефон?

— Не отвечает. Так что по крайней мере ты знаешь что он жив, хотя ему и промыли зачем–то мозги. А я не представляю куда она могла сорваться и к тебе поехал только чтобы убедиться, что ее тут нет.

— Нет, Тим, — ответил Андрей, — тут ее сегодня не было.

— Я уж сам догадался, — ответил Тимофей, — хоть рядом с тобой оказался, а то что бы ты делал проснувшись утром с сушняком и поняв, что у тебя ничего не получилось?

— Вышел бы через окно. Благо этаж тут позволяет не беспокоиться о моментальности исхода, — безразлично проговорил Андрей. Он взял мобильный телефон и набрал номер.

— Кому ты звонишь?

— Милому и единственному, — сказал Андрей, — Алло, Тош?…Он бросил трубку, — Андрей снова разразился рыданиями и зарылся в кровать.

— Слушай, — сказал Тимофей, — хватит себя терзать. Надо бороться, биться до конца, неужели ты не понимаешь?

— Я не чувствую за собой сил, чтобы бороться, понимаешь?

— Прекрасно понимаю, но нужно сделать над собой усилие!

Андрей отвернулся к стене, а Тимофей захотел успокоить себя и выйти на лоджию. Там он не стал зажигать свет, а опустился в кресло и стал наблюдать за картиной ночного города, который суетился прямо за стеклом. Огни мерцали в темноте — один ярче другого и пытались угнаться за тем, чтобы оказаться самым красивым и привлекательным.

Он снова обратился к размышлениям о том, что могло произойти с Ритой. Если проследить пути Антона и возлюбленной Тимофея, то выстраивалась вполне логичная цепочка передвижений и все упиралось в больницу — они оба изменили свое поведение побывав в больнице у очнувшегося Евгения. Что же там такого могло случиться? Что касается Антона — понятно, что с подачи Клары Евгений мог позволить себе очень сильное внушение. С другой стороны, не таков Антон, чтобы легко повестись на внушение, даже очень сильное. Следовательно ему было что–то сказано Евгением. А если допустить, что Рита это слышала и что–то разгадала. Стоп.

Тут Тимофей не на шутку испугался собственного хода мыслей. Рита могла догадаться о чем–то услышав рассказ Евгения. Значит она могла разгадать убийцу. И тогда есть только два вывода — либо она в плену у загадочного маньяка, либо решила спрятаться от него. НО. Если бы она стала прятаться, то точно уверенная в том, что сама засветилась перед убийцей. А из этого следует, что убийца был в больнице. Антон, Евгений или Клара? Маразм. Тем более что цветок из комнаты Антона уже был засвечен. Остаются Клара и Евгений. Этот тюфяк и его глуповатая супруга? Единственное, в чем можно обвинить Евгения — так это в его пофигизме. А значит объяснение все равно не получается.

Тимофей вернулся в комнату. Андрей продолжал тихо стонать, обнимая фотографию Антона:

— Мое солнышко, — повторял он как заведенный, — я так тоскую по тебе, мой родной, как же мне без тебя плохо.

— Андрей, — сказал ему Тимофей, — ну перестань ты сопли плодить. Сделай что–нибудь.

— Например?

— А ты попробуй позвонить ей?

— Гниде?

— Да.

— Она меня сбросит. Я уверен.

— А ты с моего телефона, — Тимофей подал мобильник Андрею.

Андрей нашел ее телефон и набрал его:

— Здравствуй, Тимофей! — раздалось в трубке.

— Здравствуй, Надя, — сказал Андрей, — только это не Тимофей. Это Андрей. Узнала.

— Привет… — упавшим голосом сказала она.

— Не ожидала услышать?

— Почему. Думала, что позвонишь.

— И что ты мне хочешь сказать? — Андрей пытался держать максимально дипломатичный тон, а Тимофей сидел рядом и подслушивал.

— Ничего.

— А я скажу тебе. Я чуть не убил себя.

— И чего бы ты добился этим? Как бы Антон смог с эти жить?

— А ты бы смогла? Ты же как лисичка со скалочкой пристроилась, изображала из себя хорошую подругу. А зачем?

— Андрей, я не хочу все это слушать!

— Ты меня убила, Гнида. Ты уничтожила мое счастье!

— Андрей, в этом затхлом мире еще должны найтись силы, ради которых можно будет жить.

— Но ты же знаешь, — Андрея понесло и он начинал срываться на крик, — что Антон любит меня, неужели ты будешь это отрицать! Если сама любишь его — поговори с ним, объясни, что он поступает глупо.

— Андрей, — отрезала Надя, — я не буду с ним говорить. Это его выбор и я должна его уважать. Единственное, что сейчас меня волнует — это его спокойствие и я собираюсь сделать все что смогу, чтобы Антону было хорошо и спокойно. Ты не представляешь сам, как ему тяжело метаться между тобой и матерью, которая не спит ночами.