Владимир Гурвич - Деньги дороже крови

Неужели я становлюсь пуританином, еще совсем недавно я бы ни за что не упустил такой великолепный шанс. Но прекрасный образ Царегородцевой, словно золотой нимф, витал над моей головой и не позволял мне делать то, чего столь жаждала моя распаленная нежными девичьими прикосновениями плоть. И мне ничего не оставалось только, как грустно вздыхать, сожалея о безвозвратно упущенных возможностях.

После ужина от охватившей меня скуки я даже решил посмотреть телевизор. Отыскал в калейдоскопе множества программ родной канал и прямо угодил на выпуск новостей. Взволнованный голос ведущего, сообщал о том, что рядом со своим домом был застрелен известный депутат Государственной Думы Вячеслав Ильюк. Убийство носило характерные признаки заказного.

Я аж подскочил на своей кровати. Невольно вспомнил, что в последний раз видел его на приеме концерна, разговаривающим с Кириковым. Есть ли между этими событиями какая-то связь?

Я сам не знал, почему меня так сильно взволновало это сообщение. Вряд ли меня можно удивить заказными убийствами, на своем веку я их перевидал немало, в расследование некоторых из них принимал посильное участие. Да и какой-то особой симпатией к Ильюку я не испытывал. Это был еще тот тип. Но что конкретно стоит за этим преступлением, что и с кем он не поделил на этот раз?

Но поделиться своими тревогами было абсолютно не с кем. Даже Перминова не было рядом, ему тоже выделили отдельный особняк. Да и вообще, я его не видел с самого утра. Опять отправился на встречу с местными наркоторговцами?

Как и положено, в этих широтах, темнело быстро. Еще буквально десять минут назад из окна я видел пенный след набегающих на берег волн, а теперь море отгородилось от меня стеной мрака. Мною завладела уже не скука, а самая настоящая тоска. Я не знал, куда себя деть. Я сознавал, что если не найду в ближайшие минуты себе достойного занятия, то взорвусь, как граната.

Я вышел из корпуса и зашагал к заливу. То и дело мне попадались тесно обнявшиеся парочки, говорившие на самых разных языках. Как будто бы влюбленные со всего мира назло мне съехались сюда, дабы подчеркнуть мое одиночество. Моими мыслями целиком овладела Царегородцева. Мы тоже могли бы с ней точно так же идти вдоль берега, вдыхая свежесть морского воздуха. А вместо этого находимся порознь.

Ноги сами привели меня к ее особняку. В окне второго этажа горел свет. Значит, она дома.

Я осмотрел коттедж. На втором этаже был балкон. Взобраться на него больших трудов не представляло. Я решил, будь что будет, но я попаду во внутрь.

Я в самом деле легко взобрался на второй этаж и сквозь занавески заглянул в комнату. Царегородцева в халате сидела в кресле и что-то пила. Она явно была одна.

Я открыл окно и полез во внутрь. Услышав шум, Царегородцева вскочила и посмотрела в мою сторону. Для самообороны со стола она даже схватила бутылку.

— Не надо меня убивать, это всего лишь я, — предупредил я ее.

Убедившись, что это в самом деле я, она успокоилась.

— Вам непременно надо было входить в окно или дверь для вас уже не существуют?

— А вдруг вы бы не захотели ее открыть? Вы слишком не постоянны?

— Не исключено. Но раз вы уж тут, входите и садитесь.

Я посмотрел н стол и убедился, что на этот раз она пила сок, а бутылка виски была нераспечатанной.

Я сел напротив нее в кресло.

— Ну говорите, зачем вы полезли да еще на второй этаж? — спросила она.

— Мне захотелось вас увидеть, — сказал я абсолютную правду.

Царегородцева медленно поднесла стакан с соком к губам.

— Почему именно меня?

— Разве не понятно?

Она вздохнула.

— Этого-то я и опасалась. Поймите, у нас с вами нет никаких шансов. Давайте не будем усложнять друг другу жизнь.

— Она уже осложнилась.

Царегородцева снова вздохнула.

— Что же нам делать?

— Не знаю. Но что-то делать надо.

— Давайте, Леонид, поговорим с вами серьезно.

— В том случае, если это нас приблизит к цели.

— Нет, вы несносный человек, — пожаловалась на меня мне она. — Вы даже не представляете во что вы так сильно хотите вляпаться.

— Просветите и представлю.

— Я не собираюсь вас ни в чем просвещать, это не входит в мои служебные обязанности.

— А в не служебные?

— Что же касается не служебных, то я вас попрошу: держитесь от меня на почтительном расстоянии. Поймите, Леонид, — ее голос вдруг зазвучал жалобно, — это не связано с моим к вам отношением. Вы мне симпатичны. Но так лучше для нас обоих, лучше для всех. Может быть, сейчас вам несколько неприятно и обидно это слышать, но потом вы оцените мое предупреждение. И нам не стоит оставаться наедине. Это лишь накаляет ситуацию.