Надежда Лиманская - Бездна смотрит на тебя

— Ты бы ещё под утро явилась! — насмешливо проговорил Вадик, сидя за столом в кабинете, не оборачиваясь, стучал по клавишам, напряжённо глядя в монитор ноутбука. — И что за дела такие? А? Муль? Поздно ведь! — Щурясь, взглянул на листы, разложенные на столе, с чем-то сверяясь. Скользнул взглядом по лицу Саломеи. Белое лицо жены напоминало маску. Жили на нём лишь испуганные, большие глаза. Они смотрели в его лицо, не мигая. Вскочил. Подбежал.

— Что?! Случилось что?! — От волнения, зачем-то, стал трясти за плечи: — Жива?

— Как видишь! — выдохнула, прислонилась к стене. — Меня хотели убить. Кажется.

— Что-о-о? — зарычал Вадим. — Погоди! Ты, кажется, сегодня встречалась с Асей? Затем с Пашковым? Что дальше? Тебя никто не проводил?! Ну — у, знаешь, я им сейчас устрою кузькину мать! — Схватил мобильный.

— Не надо, Вадик, ну, прошу! — жалобно просила. Затем, неожиданно для себя, громко крикнула. — Сядь!

Крик Саломеи никоим образом не подействовал. Вадим продолжал ворчать, набирая чей-то номер: — Нет, я этого так не оставлю! Вовлекли, чёрт знает во что! А сами! Ни охраны, ни… Ещё этот олигарх чёртов!

— Вадик! Ну, как ты можешь?

— Самоубийца, — не слыша её, продолжал ругаться, — со своей этой смертью! И ты, между прочим, свидетель того разговора… Ну, когда его мочить собрались. — Саломея поморщилась от жаргонного слова. Вадим знал, что она терпеть этого не могла, и всё же произнёс. — Никто ещё не арестован, кстати… Может кто-то из них?

— Прошу тебя, — вздохнула устало, — Присядь, пожалуйста. Опустилась на стул. — Не надо так, огульно, всё в кашу! Или в кучу? — усмехнулась вымученно. — Ты же математик. Программист. Где твоя логика? А, милый?

— Хорошо! Согласен. Мухи отдельно, котлеты отдельно — Чуть остыв, усмехнулся в ответ. — Ты права, надо успокоиться! — Чаю? Кофе? Говори, чего тебе хочется? — Услышала голос мужа из кухни.

— Не знаю. — Проговорила тихо. Поднялась, прошла следом. Сложив руки, опёрлась о косяк арки: — Дюша! Где-то коньяк был.

Вадим серьёзно посмотрел на неё. — С этого и начнём, пожалуй! — ухмыльнулся. — Ты давай, дорогая, нечего стоять, будто… Вижу! Весь день ничего не ела! — Подвинул стул, усаживая жену за накрытый стол. — Начнём всё сначала, — начал спокойно и деловито, — давай-ка, по порядку. Так ты говоришь…

Саломея разбудил настойчивый телефонный звонок. В квартире, кроме неё никого не было, — Вадим выехал по делам чуть свет. Стационарный аппарат на столике в прихожей не унимался, пока не подняла трубку. Телефон по неизвестным причинам не высветил номер звонившего. Странно. Кто там в такую рань? Недовольно, всё ещё спросонья:

— Алло! Вас слушают!

— Проснулась, ведьма? — раздался скрипучий голос.

— Господи! — Рассеяно и недоумённо: — Кто это?

В трубке раздался самодовольный неприятный смех.

— Не догадываешься? Помни теперь, дорогая, ты — труп. Безобразный и смердящий!

Послышался короткий смех, затем — гудки…

Плотно запахнула халат. «Что за дурацкие шутки? Кому пришло в голову так разыгрывать её, хотя… Шутки? — потёрла виски, размышляя. — И голос? Женский, мужской? Не разобрать!». Пыталась размышлять, — мысли путались. Ничего не получалось. Догадки? Соображения? Стало страшно. Злясь на себя, раздражённая, направилась в кухню. Невероятно, — вдруг захотелось спрятаться, да так, чтобы никто не нашёл, никто не разнюхал её местонахождение. Набрав в грудь воздуха, чтобы успокоиться, сделала несколько дыхательных упражнений. Напрасно. Присела на стул. Плотно запахнув на горле ворот халата одной рукой, другой пыталась сделать крепкий кофе. Аромат свежих зёрен из кофемолки немного, так ей казалось, взбодрил и сосредоточил. Страх и волнение, перемежаясь, путаясь друг с другом, по-прежнему, не оставляли. Слегка тошнило. «Думай, думай! Главное, не бояться! Нет, меня не испугать, потому что…». Послышался осторожный лязг ключей в замочной скважине. В висках пульсировала кровь, словно кто-то бил в барабаны изо всей силы. Рефлекторно бросила взгляд на стойку с кухонными ножами. Схватила самый большой, для разделывания мяса. Подошла к двери, встала за стенкой шкафа — купе в прихожей.

Снова неуверенный звук ключей в замочной скважине. Бронированная дверь медленно стала распахиваться, сокращая расстояние, — между пугающей неизвестностью и её зыбким убежищем. Снова шелест чего-то тяжёлого. На пороге… Вадик!

— Принимай, мать! — Поблёскивая матовыми зелёными боками, всю прихожую заполнили арбузы. Десятка два.