Майкл Бернс - Чума в раю (в сокращении)

Роселли приостановился на пороге, оценивая клавиатуру на дверном проеме. Он наклонил голову, прикидывая толщину двери — пять, возможно, шесть дюймов. Затем он заглянул внутрь:

— Что это за место?

— Моя личная галерея.

Просторная галерея без окон вмещала внушительную коллекцию древних артефактов, помещенных в солидные витрины, — главным образом с Ближнего Востока, насколько мог судить Роселли. И это неудивительно, поскольку Стоукс был одержим всем, даже отдаленно связанным с Месопотамией или Персией, как в прошлом, так и в настоящем. Вдоль стен шли полки от пола до потолка; за толстыми стеклянными дверями было аккуратно разложено множество небольших глиняных табличек.

На широком гранитном постаменте была установлена огромная известняковая плита — примерно шесть футов в высоту и четыре в ширину, прикинул он. На ее лицевой поверхности были вырезаны замысловатые фигуры двух крылатых зверей, духов, изображенных в профиль, стоящих лицом друг к другу, как будто они собирались танцевать — каждый наполовину человек, наполовину лев. Это была каменная печать, которую они удалили из входа в пещеру и заменили сверхпрочной металлической дверью.

В витринах рядом с печатью Роселли заметил некоторые из артефактов, которые они извлекли из глубин лабиринта: красивое ожерелье из блестящих раковин и раскрашенный символами глиняный кувшин, чье загадочное содержимое было запечатано окаменевшей смолой. Но самая главная витрина была закрыта тканью.

Стоукс подошел к каменной плите:

— Когда Бог изгнал Адама и Еву из Эдема, у входа в него были поставлены херувимы, чтобы люди никогда не смогли вернуться в рай. Священные стражи…

— Теперь не время цитировать Библию, — сказал раздраженно Роселли. — Что мы будем делать?

Стоукс пожал плечами и начал анализировать ситуацию:

— То, что пещеру обнаружили таким образом… что ж, это можно считать Божьим Промыслом, тебе не кажется?

— Ерунда.

— Я принесу нам чего-нибудь выпить. Затем что-нибудь придумаем. Скотч?

Это было одно из слабых мест Роселли. Роселли облизнул губы, как собака Павлова.

— Это было бы здорово.

Стоукс похлопал его по спине.

— Все будет хорошо. Обещаю. Вернусь через минуту. — Он повернулся на здоровой ноге и вышел наружу.

Роселли возвратился в центр комнаты и стал смотреть на закрытую витрину. Свободные концы шелкового покрывала шевелились в потоках воздуха, закачиваемого через расположенные в потолке отверстия. А может быть, шевелилось что-то под покрывалом. Любопытство взяло над ним верх, и он осторожно двинулся к витрине. Как-то съежившись, он протянул руку и начал снимать покрывало. Но внезапный звук закрывающейся двери заставил его в испуге подскочить.

— Стоукс!

Запорный механизм двери с глухим лязгом повернулся.

Роселли разбил кулаки, стуча в дверь. Вентиляционные отверстия в потолке загудели. Однако климатическая система вместо того, чтобы очищать воздух от загрязнений, теперь высасывала из комнаты кислород.

Наконец он, признавая свое поражение, прислонился спиной к двери, затем соскользнул на ковер. Он ослабил узел галстука, расстегнул воротник рубашки. Каждый вдох становился все менее глубоким и более болезненным. Казалось, что кто-то медленно душит его невидимыми руками.

— Бесчестный ублюдок, — сказал он хрипло.

Возможно, он заслужил такой конец с учетом всего того, что он сделал, помогая Стоуксу все эти годы — превращая в реальность его амбициозный план Армагеддона.

Не желая уходить без борьбы, Роселли попытался придумать, как можно предупредить всех тех, кого Стоукс мог считать угрозой. Вынув из кармана пиджака телефон «Блэкберри», он убедился, что сигнал в это помещение не проходит.

Роселли покопался в адресной книге и начал составлять электронное письмо для массовой рассылки — предупреждение всем, кто работал на проекте, плюс признание в своем участии в этом чудовищном деянии, последствия которого потенциально угрожали существованию человечества. Это должно привлечь их внимание, подумал он. Возможно, тогда они объединятся и обратятся за защитой к властям.

Затем он подготовил второе письмо, но назначил для его доставки более поздний срок. Оно было адресовано Стоуксу. Когда он закончил писать и прочитал письмо в последний раз, то не мог не улыбнуться, несмотря на безысходность своего положения.

Роселли запрограммировал процедуру доставки писем, обеспечивающую выполнение двух задач: пытаться доставлять письма каждую минуту до тех пор, пока не появится сигнал и доставка не будет подтверждена, автоматически удалить письма после передачи.