Алексей Стрельцов - За чертой

Быков видел его взгляд в объектив фотоаппарата – цепкий, настороженный.

– Не, ты понял? – оторопел Быков. – Он проверяется!

– Что?

– Цирик хвост отсекает.

Дьячков был также озадачен.

– Цирик и конспирация? Что-то новое.

Опера переглянулись. Это могло означать только одно.

– Коль, он барыжит. Теперь я уверен. И барыжит, походу, по-крупному.

Им повезло на третий день. Ближе к обеду Цирик отправился на свой, вероятно, традиционный променад. Несколько раз созванивался с кем-то. Затем посетил пару адресов. Операм пришлось лишь записать их – авось поиск по картотеке покажет, кто из старых связей Цирика и потенциальных клиентов наркоотдела может жить здесь.

А затем он сел в маршрутку и покатил в Степной. Выбравшись из остановки на Салмышской, Цирик двинулся по тротуару. Пару раз проверился, но неумело – сначала сделал вид, что обернулся на проходящую мимо девушку, затем не выдержал и просто оглянулся, быстро пошарив взглядом по улице. Опера встали у обочины через дорогу, внимательно за ним наблюдая.

– Сейчас, – бросил Быков, трогаясь.

– Что?

– Закладка будет сейчас, ты не видишь?!

Быков дал по газам. Машина обогнала бредущего по тротуару Цирика. Дьячков выгнулся назад, следя за ним.

– Сворачивает!

Цирик нырнул за угол супермаркета, на дорожку, ведущую через небольшой поросший кустарником пустырь к жилым домам. Быков дернул руль влево, подрезая мчащийся навстречу автомобиль – тот возмущенно посигналил – и свернул к супермаркету.

Цирик двигался через пустырь. Оглянувшись и никого не увидев, он достал пачку сигарет и зажигалку. Закурил, после чего быстро спрятал пачку в карман. Также быстро, отработанным движением, он выудил из кармана другую пачку, чуть смял ее и бросил в траву.

Цирик успел сделать лишь шаг, когда из-за угла выскочил Дьячков. На бегу выхватывая пистолет, он рванул к Цирику, голося что есть мочи:

– Давай-давай-давай!

Цирик резко обернулся. Дьячков мчался прямо на него. А из-за угла супермаркета выскочила, подпрыгнув на колдобине, «Ауди» Быкова.

Цирик прыгнул было к брошенной пачке. Машина Быкова засигналила, несясь на него. Дьячков вскинул оружие, крича:

– На землю! Лег на землю! Полиция!

Цирик понял, что выпотрошить пачку не успеет, и рванул прочь. «Ауди», поднимая клубы пыли, неслась прямо на него. Цирик не успел добежать даже до угла. Слыша за спиной рев двигателя, он отскочил к стене, боясь, что его собьют. Быков дал по тормозам. Машину развернуло от резкого торможения. Вывалившись из-за руля, Быков рякнул:

– Вниз, сука! Лежать!

Цирик колебался, для него все произошло слишком неожиданно. Быков выхватил табельный пистолет и, тыча им в лицо Цирику, рывком за майку повалил его на землю.

– Руки за голову! Быстро, б…, сказал!

Цирик повиновался. Быков вдавил колено ему между лопаток, обшарил карманы.

– Илюх!

Дьячков был под деревом. Пошарив под деревом с помощью ствола, которым он ворошил траву, Дьячков обнаружил чуть смятую сигаретную пачку. Заглянул внутрь.

– Ну? Есть?!

Это была закладка: в смятой сигаретной пачке находился пакетик с порошком серого цвета. Дьячков радостно махнул Быкову:

– У нас джек-пот!

Цирик был хмурым и подавленным. Его белая майка растянулась от рывка, когда Быков валил Цирика на землю, и это портило весь внешний вид – теперь Цирик был похож на обросшего забулдыгу в майке-алкоголичке с чужого плеча.

– Десять граммов, Цирик, – повторил Быков. – Это до хрена. Ты сам знаешь, правда?

– Особо крупный размер, – поддакнул стоявший в стороне Дьячков. – Двадцаточка тебе светит, чувачок. По году за каждые полграмма.

– Понял, не дурак, – огрызнулся Цирик. – Обязательно разжевывать все?

– Зря ты в Орске не остался. Или там тебя тоже менты поприжали?

– Да развелось вас, как тараканов, – осмелился Цирик, но, встретив хмурый и не обещающий ничего хорошего взгляд Быкова, отвел глаза.

Была ночь. Холостому Дьячкову было не привыкать, а вот Быкову пришлось выдержать не самый простой разговор с женой. Но если у оперов был хотя бы кофе, то Цирик имел лишь испорченные шмотки и недобрые перспективы на будущее.

– Подумай, парень, – снова перешел к главному, уже не в первый раз, Быков. – Ты можешь до пенсии на зоне чалиться. Статья по особо крупному итак тебе это выпишет. А плюс судья с твоими ходками за плечами нарисует тебе рецидивиста. Отвечаю, что нарисует. И накинет еще парочку лет.

– Не накинет, – буркнул Цирик. – Двадцатка – это и так максималка, блин. Я ж не мокрушник какой. Вы вон маньякам по пятнашке даете.