Алексей Медоваров: Колыбель. Часть первая. Террор

Практически каждый его внутренний орган был пересажен, некоторые не единожды. В его дёснах выросли новые зубы из дёсен детей, в его груди билось очередное донорское сердце. Его кожа перенесла бессчётное количество трансплантаций и пластических операций. Чем не монстр профессора Франкенштейна? Вот только и профессором и монстром был он сам. Но этими бессчётными операциями он сам себя загнал в ловушку – его собственное ДНК настолько изменилось из-за трансплантированных органов, что клонирование тела выдавало непредсказуемый результат!

Труднее всего было поддерживать ясность мышления, беречь разум от старческого маразма. Никакими пилюлями или плацентой этого достичь было невозможно, лишь жёсткой тренировкой ума, дрессировкой собственного интеллекта. Благо забот было предостаточно, ведь в его руках находилась вверенная ему судьба целой финансовой Империи, незримой для постороннего ока, но вполне осязаемой. Небоскрёбы, заводы, верфи, космические корабли, спутники, колонии на Марсе, медиакомпании принадлежали корпорациям, которыми управляли его ставленники.

И вот теперь ему выпал шанс совершить судьбоносную сделку – планету в обмен на собственное бессмертие. Выбор вполне очевиден!

ПОЛЯНСКИЙ

Он провёл в больнице уже больше девяти часов и почти сорок находился на ногах. Случившаяся трагедия поражала масштабом – обломками от столкновения орбитальной станции с метеоритом накрыло Средиземноморье, Кавказ, Каспий, Центральную Азию… В новостях озвучили предварительные цифры погибших – двести тридцать тысяч человек и это не считая пропавших без вести. Четверть миллиона людей прекратило своё существование в течение получаса, пока с неба падали расплавленные куски металла и камня!

Хорошо хоть силы противоракетной обороны сработали оперативно, уничтожив самый крупный из обломков в верхних слоях атмосферы, равно как и тысячи других. Вот только такая оборона есть не у всех стран! Россия прикрыла не только свою территорию, но и близлежащие государства. Но спустя всего сутки после первого шока, оттуда начал доноситься вой некоторых политиков, заявлявших о военном вторжении в их воздушное пространство и о том, что благодаря вмешательству Российской Федерации площадь, накрытая обломками, резко увеличилась, хотя ещё не все тела погибших успели остыть!

Полянский перелистывает новости на планшете, смотрит на фото и видео разрушений, пожаров, воронок, на тела, но увиденное уже не шокирует так, как в самом начале, в первые часы. Видимо, человеческий разум может привыкнуть и начать воспринимать как должное даже такое…» А, может быть, я просто устал?» – промелькнула мысль в голове. Но нет, истинная причина была в другом. В больничной палате с белоснежными стенами лежит, опутанный датчиками и трубками, единственный выживший курсант из летевших на станцию. Остальные пассажиры челнока погибли – их капсулы изрешетили обломки станции и метеорита. И с тех пор, как Полянский прибыл в госпиталь, мысли его фокусировались только на Коле.

Но до этого он лично связался с родственниками погибших ребят. Наверное, это было самое сложное. Трудно сказать матери, что её ребёнок погиб. Ещё трудней сказать бабушке, что она пережила своего внука. И так уж вышло, что единственную радостную весть о спасении паренька сообщать было некому – тот оказался сиротой. Жестокая насмешка судьбы лишила его душу даже малой толики облегчения!

Полянский устало захлопнул планшет и постарался поудобней устроить своё уже немолодое, худое, жилистое тело в неприспособленном для этих целей больничном кресле. Вытянул длинные ноги и направил уставшие глаза вдаль, в голубое небо за окном. Тяжёлые, уставшие веки сомкнулись сами, без ведома хозяина. Напряжение последних часов взяло своё.

Из дремоты его выдернуло чьё-то тактичное покашливание. Полянский, закрывая зевок сомкнутыми ладонями, огляделся. В кресле напротив сидит человек в хорошо подогнанном тёмно-сером костюме, аккуратно подстриженные волосы зачёсаны назад. Довольно молодое лицо с резкими чертами, спокойное, хоть и усталое – выдают круги под глазами. Но взгляд пронзительный, будто заглядывающий в самые потаённые уголки человеческой души. Полянский смотрит на классические наручные часы, пытаясь сообразить, как давно он уснул.

– Вы проспали ровно сорок минут, – раздался спокойный чуть басовитый голос. Полянский вопросительно посмотрел на незнакомца. – Я как раз вышел из лифта в другом конце коридора, когда вы неожиданно для меня и себя задремали.