Брюс Федоров - Колумбия – любовь моя

В конце концов, Кармен не была жестокосердной женщиной и потому просто положила ладонь на склоненную голову Хосе Эстебана, как это делает любая всепрощающая мать, стараясь успокоить свое расстроенное потерей любимой игрушки дитя.

Колумбия – южноамериканская красавица. Ласкает ее яркое солнце, заглядывает на рассвете в чудные кофейные глаза с поволокой, смотрящие поверх снежных шапок Кордильер в далекую синюю даль двух океанов, и любуется венком из красных и фиолетовых орхидей, вплетенных в ее каштановые волосы. Веет над ее головой вольный ветер, играет и не наиграется складками вечнозеленого платья, сшитого лучшим в мире кутюрье с таким благозвучным и неповторимым именем – Амазония. Висят на шее золотые мониста, а на запястьях переливаются изумрудные браслеты. Текут по ее долинам бурные реки, гремят на склонах хрустальные водопады, а недра вспучиваются от избытка первоклассной нефти. Краснеет ягодами в обрамлении затейливых овальных листочков королева джунглей – кока, превращенная находчивыми белыми проходимцами из священного символа врачевания гордых индейцев в их проклятие и наказание.

Живет на просторах удивительной страны необыкновенный народ – гремучая смесь из отчаянных людей, доплывших когда-то в заповедные времена до ее желтых берегов со всех краев и земель, таких же непознанных и загадочных, как и их пламенная кровь, вскипающая при словах «риск» и «свобода». Всем раскрыла она свои гостеприимные объятия: и горделивым, вечно жадным испанским конкистадорам, и хладнокровным и расчетливым немцам, и задумчивым оливковым арабам, и веселым неугомонным африканцам, и, конечно, предприимчивым и циничным англосаксам, превративших эту страну в зону политических экспериментов и гражданских конфликтов.

Трудяга «Форд Бронко» добросовестно накручивал на свои резиновые скаты километры пятьдесят шестого шоссе, ведущего из Боготы в сторону долины реки Чипор, может быть, самой удивительной и притягательной в мире водной артерии, потому что по ее берегам громоздятся небольшие, не более километра в высоту, горы Мусо, в недрах которых на протяжении миллионов лет в тиши и глубокой тайне вызревают лучшие в мире изумруды.

Правая рука Антона Бекетова безо всякого напряжения придерживала тонкий обод большого рулевого колеса, а левая свободно свисала из открытого створа окна и лишь слегка подрагивала в такт движению автомобиля. Впереди было еще без малого три часа пути. Можно рассеяно следить за дорогой или всматриваться в холмистое взгорье, сплошь покрытое зелеными шапками из крон тропического ореха, магнолии и широколиственного дуба. А можно периодически раскрывать ладонь и подставлять ее под теплое сопротивление встречного ветра. Тихо мурлыкал о чей-то несчастной любви радиоприемник, а под зеркалом заднего обзора болталась пластмассовая фигурка мексиканского марьячи, в черном шнурованном костюме, огромном сомбреро и с маленькой гитарой.

– Ну что, брат, не скучно тебе вот так без дела качаться на нитке? – Антон осторожно щелкнул пальцем по забавному человечку, который, откликаясь на призыв, часто-часто закивал головой. Хотелось как-то разнообразить свой путь и отвлечься от монотонного созерцания асфальтовой полосы.

– Тогда скажи мне, Мигель… – Это имя Антон выбрал для своего дорожного талисмана в тот день, когда приобрел его в одной из многочисленных лавок-артесаний, прогуливаясь по гудящему, как улей, рынку в столице ацтеков, Мехико-сити. – Нравится ли тебе она? Кто, кто? Она. Будто сам не знаешь? Ну, что молчишь? Или ты хочешь сказать, что устал подсчитывать моих любимых женщин? Ладно, пусть так, признаю, но и ты хорош. Хотя, если честно, то их и не так много было в моей жизни. Нечего корчить из себя моралиста. Знаем мы вас, марьячос. Еще те жуиры. Не ваши ли слащавые песни сводят девушек с ума? То-то. Так что нос особо не задирай. Давай лучше поговорим обо всем серьезно.

Пластиковый мексиканец вздрогнул, поднял и опустил свою гитару, то ли в знак согласия, то ли потому, что колесо заехало в небольшую выбоину.

– Как ты думаешь, Кармен любит меня? Да или нет, то есть скорее да, чем нет. Хорошо. А почему? Я ведь еще тот экземпляр, сам догадываешься. Да, верно, подарки люблю ей дарить, деньги даю. Так это дело обычное. Все женщины любят преподношения. И секс, конечно. Куда же без него? Ладно, ладно, не смотри на меня так. Ты хочешь заметить, что я в постели бываю несдержанным, порой даже грубым. Ну что ты кривишься? Сам знаю. Так и ей тоже нравятся различные позы. Ведь не старики же мы. Пошалить надо, пофантазировать. Глядишь, потом будет о чем вспомнить. Вижу, что согласен. То-то. Хоть на этом сошлись.