Сергей Юрченко - Фенечка. Цикл рассказов

Савелий замолк, уставившись снова в пол и перебирая пальцы.

– Уверен ли ты в своей реальности, Рональд? – заговорил он свежим голосом. – Уверен ли ты в том, что все, что тебя окружает – реально? Может, и не существует вовсе ни меня, ни тех историй и книг, что ты читал, и друзей твоих. Как ты определишь, что это реально, что это происходит именно сейчас? И среди всех людей нет тех, которые смогут доказать это. Каждый смотрит на все своими глазами, и у каждого своя реальность. Это превосходно! – его глаза загорелись. – Только вот есть и обратная сторона. Это лишь твоя реальность, и также понять ее, также просочиться ею, как и ты, никто не сможет. Ты одинок. Одинок во всей вселенной. Одинок не как популяция, а как личность. Как человек, который просто хочет идти своей дорогой.

Савелий снова замолчал. Его веки опустились.

– Дедушка, – шептал Рональд. По его щекам почему-то катились слезы. – А родители… почему они так ненавидели друг друга?

Но старичок лишь медленно опустился на кровать и уснул сном младенца. Рон тяжко вздохнул, затем выдохнул и вышел из Сергиева дома.

В полном смятении он отправился домой.

Ночью Рональду не спалось. Один лишь вид Савелия не вылезал из его головы. А то, что он говорил… как это вообще понимать? Хотя, что взять с обезумевшего старика… Люди проживают жизнь, не замечая мелких деталей вокруг, в которых как раз кроется то, что они ищут. Точно. Савелий до сих пор влияет на него не меньше прежнего.

Рон встал и вышел на кухню, оставив Женю одну в комнате. Налив себе кружку чая, он уселся за стол и взялся за газету. На первой же странице было нарисовано горящее здание и подзаголовок: «Лечебница в огне психопата». Удрученно помотав головой, Рональд перелистнул страницу – «Пострадавшие в огне психлечебницы будут перевезены в областную больницу». Следующая страница – «Психлечебница „Фенечка“ закрывается на восстановление здания».

– Повсюду эта проклятая лечебница! – пробормотал Рон, бросив газету в урну.

Допив чашку чая, Рональд собрался вернуться в кровать, как вдруг заметил дневник Анны на подоконнике. Новая волна любопытства овладела им, хотя он уже был уверен, что изучил в нем все, что ему было необходимо. Взяв тетрадь, Рон открыл ее на первой странице, на которой, как ему показалось, он еще не бывал.

Вау! Они привели нового малыша. Моего братика. Мама такая счастливая! Я так рада, так рада! Я смогу почувствовать себя старшей сестрой. Я БУДУ старшей сестрой! Наверное, каждая девочка хотела бы ощутить это. Это превосходно! А папа! Видела бы ты его сейчас. Он никогда не смотрел такими глазами ни на мать, ни на меня, как на этого малыша. Мне еще не сказали, как его назвали, но он просто ангелок! Такие маленькие ручки, голова, ножки… Ну, все, я побежала, мама зовет посидеть с малышом. Я так счастлива, так счастлива!

Папа злой ходит уже который день. Мне не нравится это, ведь скоро новый год. Как он собрался праздновать с нами с таким настроем? Он может испортить нам с мамой весь праздник.

Сегодня слышала, как мама разговаривала с Роном в ванной. И знаешь, это не было похоже на диалог между матерью и грудным сыном. Ей кто-то отвечал, это я уверенно могу сказать. Мне стало страшно.

Дальше лишь вырванные страницы. Вот она еще одна зацепка, которая приведет Рональда к какому-то заключению. Как он мог так облажаться с дневником, пропустив первые страницы?!

– Черт! – вырвалось у него изо рта. Голос его разнесся эхом по всей квартире, а потому он убрал дневник на место и поспешил на кровать, чтобы не разбудить Женю.

До утра он уснуть не смог.

Рон быстро шел по улице, иногда сменяя шагом бег. Солнце уже давно забрело за зенит, снег хрустел под ногами, леденящий ветер пробивал куртку насквозь. Ужасно холодный день: мороз так и грозился нанести увечья коже лица. Рональд то останавливался, будто пытался вспомнить что-то, то начинал бежать, словно его кто-то ждал впереди. Безумие охватило его. Безумие и отчаяние, которое овладевает человека, когда он стоит у грани. А впереди – лишь тьма. Тьма и безрассудство.

Обгоняя дневную метель в воздухе, Рональд забежал в подъезд дома на Брестской 33г. Лестничная площадка показалась ему еще более грязной и неубранной, чем вчера. Этот смрад так и слезоточил глаза. Зеленые шприцы и капли крови рядом вызвали отвращение у Рона. Отведя взгляд, он увидел разбитые стекла бутылки под батареей, а вокруг – расписанные стены. Рон поторопился на нужный этаж, стараясь не поднимать глаза и не замечать следы «отдыха» местных подростков.