– Тогда не плохо было бы перекусить, – бесстрашно заметил Александр. – Что-то у меня аппетит проснулся.
Если бы они хотели выжать из него некие сведения, рассуждал Визант, то напротив, должны бы были стараться развязать ему язык, ухватываясь за каждое его слово. Но раз затыкают рот, тогда, приготовили, вероятно, радикальные средства для допроса, чтобы не тратить времени и сил. Эту жутковатую мысль он тут же пытался прогнать.
Четверть часа и они принесли ему консервированную еду, ещё воды, и банку чая. Подкрепившись, отчасти насилуя себя, чтобы не дать им повода заподозрить, что он потерял аппетит от страха, улёгся на койку и стал оценивать сложившиеся обстоятельства. Размышления, лучший способ избавиться от безнадёжности.
Они вернулись, с ноутбуком, поставили его на стол, пригласили невольника подсесть к нему. Один из стражей занял место на стуле поодаль.
– Сейчас будешь говорить с боссом, – пробормотал тот, кто сидел рядом, клацая по клавишам, затем, что-то пробурчав в дисплей, повернул его к Византу.
Александр узнал того, кого и более всего ожидал, своего старого врага Спирина, этот пытливый и стеклянный взгляд, не терявший своего гипнотического блеска даже в дисплее. Он постарел, осунулся, седина поредела и окрасила почти всю голову. Обострившиеся черты усиливали лисье выражение лица.
– Вот мы и встретились? – прозвучал его надменный трескучий голос.
– Не могу сказать, что я этому рад, – бойко ответил Визант, обратив внимание, как стражники опустили глаза, будто бы отстранялись от диалога. «Дурной знак, – отметил Визант, – так ведут себя палачи, избегая взглядов и голоса жертвы, чтобы легче было отправлять её в мир иной».
«Чёрт, – тут же возмутился он про себя, – пусть я умру, но моя смерть им с рук не сойдёт». Эта мысль прибавила ему сил.
– Разумеется. Ты бы предпочёл встретиться со мной, когда бы сила была на твоей стороне. Но сейчас моя взяла, – холодно злорадствовал он, однако же, Визант ощутил неровный тон, и заметил, как собеседник сморгнул.
Его память, после пары встреч с ним, отпечатала образ машины, с ледяным взглядом, лаконичной речью и убедительной логикой, а слухи о его влиятельности и сравнения с крысиным королём, придавали ему инфернальную репутацию. Некогда высокопоставленная персона, спустившаяся до низости ловить малозначительного агента, вероятно, ощущала свою ущербность и жаждала мести. Этим Визант мог объяснить едва уловимую натянутость в жестах Спирина, что и могло свидетельствовать об угрозе.
– Я бы предпочёл, чтобы наши дороги разошлись.
– Но мир тесен. К тому же, ты искал встречи со мной, прибегая к своей незабвенной любви, Вере Щербаковой. Не так ли?
– Не тебе судить о моих чувствах и отношениях, – озлобился Визант.
– Ну да, конечно. А то ты не использовал женщин в своих играх? Я тщательно слежу за твоими поступками.
Визант пришёл в ярость, но сумел выдержать паузу, прежде чем ответить.
– Вот уж кто подставляет тех, кто ему служил, включая и беззащитных женщин, так это ты.
Выпад попал в цель, хотя и казался очевидным, насмешливая маска испарилась с лица Спирина, на секунду оно устрашающе застыло, затем брезгливо ощерилось. Было видно, что он борется с раздражением.
Сейчас ему напомнили о его слабом месте, о женщинах, которых он принуждал к связям силой власти. Однако же он не был маньяком, и обвинение в патологии, действует, как горох об стенку на него. Спирин был нормален, только жажда власти опустошила его душу до пустыни, где уже не могло взойти ничего живого. Потеряв влияние, по крайней мере, в его легитимном статусе, Спирин, возможно, стал острее осознавать своё одиночество, но прикрыть этот уязвлённый тыл ему было нечем. Мстительность могла стать его единственной отдушиной, а сейчас ему представился шанс взять реванш за провалы, в которых не в последнюю очередь был виновен и Визант.
Визант в эту секунду пожалел, что раздразнил раненого зверя, хотя отступать было поздно, он как раз только замахнулся, и не мог остановить удар.
– Вспомни, когда у тебя последний раз была женщина, не за деньги, или из-за власти, а по её добровольному желанию? – злорадно отчеканил Александр.
– Я играю теми, кто сам это позволяет. Из-за своего тщеславия, зависти или жадности. Такое уж у меня призвание, – твёрдым голосом отвечал Спирин, вопреки тому, что его лицо окаменело от озлобленности.
Тут уж коса нашла на камень.
– А у тебя нет этих недугов? – не унимался пленник, поняв, однако, что сморозил лишнее.
Читать дальше