Максим Разумков - Пират. Океанский странник

Ленина мать удивилась еще сильнее: – Нет. Я думала, что вы и так друг с другом переписываетесь, чего ж ему у меня спрашивать?… Да ты постой, посиди, хоть…

Но Алина сказала «спасибо», спешно попрощалась и выскочила на улицу. «Он просто забыл меня! Я для него никто! Так – развлечение небольшое». – Ее душила обида, и она не могла сдерживать слез. Ей – неискушенному юному созданию, казалось, что мир любви рушится. Казалось, что произошла трагедия, хуже которой уже не может быть ничего…

Через неделю она узнала, что из ВТК Ольге Петровне пришел официальный бланк. Копия приговора, по которому за совершение умышленного убийства воспитателя колонии Леонид Перепрышкин осужден на десять лет. Это означало, что по достижении совершеннолетия, он будет автоматически переведен во взрослое пенитенциарное учреждение. Скорее всего, останется там же – в Череповце. На Череповецком металлургическом комбинате, где занятые на вредных производствах заключенные после пяти лет каторги либо становились калеками, либо умирали. А в этот день что-то окончательно умерло в душе Алины.

«Наверное – такова судьба, – спустя несколько бессонных ночей, решила она. – Я должна смириться или… или окончательно потеряю все. В конце концов, он – не самая худшая партия, если сможет воплотить в жизнь мечту. А любовь в жизни…»

Зарицкий был вне себя от радости:

– Дорогая, мы подадим твои документы в Вагановское. Там, в таком возрасте, проходят стажировку многие провинциалы из провинциальных трупп. Уже сформировавшиеся танцовщики и танцовщицы. Конечно, берут не всех. Но с моими рекомендациями и твоим талантом… У меня знакомый, большой друг Феликс Дутов – замечательный педагог нонконформистского толка. Он очень хорошо знает главного балетмейстера Кировского. Я уверен, через несколько лет ты будешь в нем солировать… а я стану твоим мужем и импресарио.

Алина приняла решение:

– Я согласна.

– Какое счастье, любимая! – Зарицкий привлек ее к себе. Ей на мгновение показалось, что его холодный поцелуй – поцелуй змеи. Во всяком случае, после их объяснений в любви с Леней, Ленины поцелуи были куда более жаркими.

На следующий день Зарицкий пришел на переговорный пункт междугородней телефонной связи, расположенный в центре Кириллова в сером, похожем на глыбу здании. Он заказал переговоры с Ленинградом, с тем самым другом нонконформистского толка. Через пять минут девушка-диспетчер пригласила его пройти в кабинку.

– Это я – Герман, не узнал?

– А-а, – довольно холодно протянул невидимый собеседник, – отчего же, я узнал вас.

Зарицкий проигнорировал это «вас»:

– Как поживаешь, Феликс?

– Спасибо хорошо. Вы извините, но я сейчас очень занят и…

– Подожди! Ты что? У меня для тебя сногсшибательная новость! Скоро я привезу тебе вторую Макарову. Да что там Макарову, старушка никогда в жизни так не танцевала. Та, которую я нашел, просто фантастика!

– Ты смеешься?! – Не смотря на скепсис вопроса, в голосе Феликса Дутова появились нотки заинтересованности. Он знал, насколько опытным хореографом был Герман Зарицкий.

– Брось, я не смеюсь. Я решил, что и мне пора бы восстановиться на прежней работе. Ей сейчас шестнадцать и она…

– Ха-ха-ха! – больше заинтересованности в голосе не было. – Для колхозного клуба в самый раз. Да и то – исключительно в кордебалете… Извините, но меня действительно ждут. – В трубке послышались короткие гудки.

Зарицкий в бешенстве вышел из кабины и бросил диспетчеру горсть монет. «Я прокаженный, пария, а они – что – чистенькие??»

В июне Алина сдала выпускные экзамены и окончила десятый класс. Теперь начиналась другая жизнь, нужно было выбирать себе дорогу на будущее. Мать хотела, чтобы она направила документы в пединститут. Только теперь Алина поняла, что на самом деле мать ни секунды не верила, что из самозабвенного увлечения дочери что-то получится. «Она такая же, как Арина Тимофеевна – добрая и жалостливая», – в отчаяние подумала девушка. Отец, в свою очередь, вообще был против ее отъезда. «Я тебя и без институтов устрою учетчицей к нам на лесопилку». А о балетном училище в Ленинграде он не желал даже слушать. Но она решила идти до конца. Вместе с Германом Зарицким.

– А где я буду жить в Ленинграде? – спросила Алина у педагога. Ей было страшно ехать в чужой город, в чужой мир. Но раз она не одна, то…

– В общежитии при училище. Где все. А я снова буду в нем преподавать. Потом, когда мы поженимся, будешь жить со мной. Только учти, никакой самодеятельности. Ты должна во всем меня слушаться, иначе… – Зарицкий осекся, чуть не сказав опасную глупость, – …иначе тебе никогда не удастся добиться настоящего успеха.