Кирилл Гришин: Безмолвие Пустоши

– Командир, Вас зовет доктор Колесников, – услышал Алекс за спиной чей-то голос.

Обернувшись, он увидел перед собой совсем юного паренька, нагрудник которого был заметно ему велик. Когда он успел встать в ряды охранников?

– Спасибо, сейчас буду, – ответил Алекс, продолжая мерить мальчугана взглядом.

Паренек потоптался на месте, словно не до конца понимал, что ему нужно делать дальше, потом кивнул, развернулся, ловко подпрыгнув, и быстро удалился.

Доктор Колесников, помощник научного руководителя базы, дожидался Алекса у подножия баррикады, выстроенной около месяца назад для безопасности штаба. Это был долговязый молодой человек с бегающими маленькими глазками, острым носом и широкой улыбкой, которой он одаривал окружающих как с поводом, так и без. Сейчас, однако, улыбки на его лице не было – доктор был хмур, играл желваками и переминался с ноги на ногу, заложив руки за спину.

– Конст, – позвал его по-свойски Алекс, спустившись. – Чего хотел?

– Не здесь, – отрезал Колесников и мотнул головой в сторону штаба. – Идем.

Алекс пожал плечами и последовал за товарищем, стараясь не думать о том, что так могло вывести никогда не унывающего доктора из себя. У входа им пришлось задержаться для идентификации.

– Доктор Константин Колесников, – назвал себя долговязый и нетерпеливо начал сопеть, ожидая пока автомат просканирует сетчатку его глаза. Как только он вошел внутрь, дверь затворилась так же резко, как и открылась секунду назад, после завершения процедуры распознавания.

– Сержант Алексайос Аманатидис, начальник охраны, – представился Алекс и спустя несколько секунд проследовал за доктором.

– Нужно отключить эту процедуру, – заворчал Колесников, мотнув головой в сторону дверей. – Все равно твои ребята круглосуточно дежурят на баррикадах, а она только время отнимает.

Алекс лишь кивнул в ответ. Ближайшая переговорная находилась совсем недалеко от входа, так что через минуту они уже были наедине. Колесников закрыл дверь и включил функцию глушения, которая была установлена во всех переговорных города. Секретная военная база – дело серьезное.

– Чертов Ноксфилд создал уйму проблем, а потом преспокойно отдал концы, – раздраженно воскликнул Колесников и ударил кулаком по столу, к которому, видимо, специально для этого и подошел.

– Ноксфилд? При чем здесь он? – не понял Алекс.

– Да с него же все и началось, – пояснил Колесников. – Я уверен, что он знал, чем это закончится.

– С чего ты взял? – начальник охраны не поверил своим ушам.

– Он ведь выкупил эту планету, – усмехнулся Колесников. – Все, чтоб ее, планету! Это сколько денег, представляешь? И подумай, зачем ему это делать, если она и так была отдана ему в пользование? Мне кажется, он все знал об этих мутациях. И решил вот отгородиться от лишнего внимания со стороны Объединенных правительств.

– Сомневаюсь, что так, – Алекс покачал головой, скрестил руки на груди и присел на край стола. – В этом нет смысла. Плодить столько мутантов – зачем? К тому же, он прекрасно знал о тех уважаемых гостях, что примчались после первых же удачных экспериментов.

– Да нет, – не согласился доктор. – Как раз в этом и смысл! Два варианта: либо он просто решил нажиться на этих миллиардерах, а потом исчезнуть, либо решил наказать их таким образом. Я точно не знаю, чему там учит его эта странная религия, но думаю, что нечто подобное было бы очень в духе. Он так часто бредил этим наказанием всех подряд, что меня бы такое не удивило.

– Все равно слабо верится, – сержант скорчил гримасу. – От тебя попахивает паранойей на фоне всеобщего безумия.

Эдвард Теодор Ноксфилд был признанным героем-космонавтом, заслужившим почести на поприще освоения новых планет для человечества. Именно он основал на Пустоши-14 секретную военную базу и именно ему принадлежит инициатива исследования на ней панацинов. Однако даже Объединенные правительства – союз руководителей большинства планет человечества – не могли понять, какие цели он преследовал. Умерев от сердечного приступа более двух лет назад, он так и оставил многие вопросы о себе без ответов.

– Хорошо, а как тебе такое? – доктор вскинул руку, словно намеревался поймать муху, которой на этой планете быть не могло. – Он отказывался сам от вакцины, хотя знал, что болен. Все эти его оправдания в стиле «моя религия этого не позволяет» какие-то не очень убедительные, потому что ни одна религия не предусматривала, я уверен, вообще возможность человеческого симбиоза с панацинами или чем-то таким. А главная опора моей теории – в итоге он все-таки решил привить себе их в конечном счете. Как тебе?