Александр Варго - Людоед (сборник)

Когда раздались первые аккорды, Миша дернулся и быстро пошел по направлению звука.

Я так хочу побыть с тобой рядом, Мне не забыть тот поцелуй, твой взгляд. Я ухожу, но так хочу, чтоб знал ты, Как тяжело мне без тебя, одной.

Он знал эту песню. Мелодия стояла на звонке Лизиного телефона на его номере еще год назад. Она не сменила мелодию, она не удалила его номер. Но ведь и он не удалил. Миша отругал себя за то, что думает о пустяках.

Нежный женский голос сменился мужским речитативом.

Время не вернуть, да и тебя не забыть. Буду вечно помнить, буду всегда любить, Подожди, останься, будь со мною вместе. Но отношениям конец, как и этой песне.

В кустах слева от него кто-то шевельнулся, и мелодия стихла. Прохожий бы этого не заметил. Все произошло настолько быстро и тихо, будто спящий человек выключил будильник, перевернулся на другой бок и снова уснул. Леонов махнул Ане: здесь! И прыгнул через кусты. За ними мужчина в «горке» с капюшоном на голове навис над обездвиженной девушкой. Он уже срезал с нее одежду. Когда Леонов выскочил на поляну, Карпов замер.

– Брось нож! – приказал Леонов. – Подними руки вверх и положи на затылок! Медленно.

Карпов стоял на одном колене и в любой момент мог вскочить на ноги.

– На колени!

Карпов подчинился. Аня вышла на поляну перед Карповым и направила на него пистолет.

– Хитрая тварь! – вырвалось у Ани.

Карпов вскочил в тот момент, когда мобильник Лизы снова зазвонил. Миша поднял пистолет, но выстрелить не решился. Аня тоже замешкалась, и двухметровая «скала» врезалась в нее, выбив из нее дух.

– Стой! Стрелять буду! – прогремел голос Ильина.

И тут же раздались выстрелы.

Стрельцов выслушал Ильина и как-то отстраненно помотал головой.

– Садись, майор. Молодцы, ребята, молодцы! Хорошая работа.

– Хорошая-то, хорошая, – не выдержала Аня Рыжова. – Но как же этот – дядюшка Карпова? Он так и будет руководить колонией?!

– Нет. – Стрельцов печально улыбнулся. – Не будет. Он в депутаты баллотироваться собирается.

– Как же так?! Ведь он устроил пожар в колонии. Нарочно. Чтобы выбить денег на реконструкцию…

– Слушай, девушка, не забывай – ты в серийном отделе. А это все, на секундочку, уже не наше дело.

– А то, что он племянника-психа прикрывал – это еще наше?!

– Это – наше, – вздохнул Стрельцов. – Он дал показания. Но скорее всего… Не докажем мы его вины, Аня, – по-отцовски, по-доброму закончил Стрельцов. – Он и сейчас спрячет ублюдка в какую-нибудь психушку.

– Кровные узы, – кивнул Леонов, мрачно глядя в пол.

– Ладно, ребята, хорошая работа. Но не расслабляйтесь – это только верхушка айсберга. Все, свободны.

Они вернулись в свой кабинет. Радости не было, даже облегчение чувствовалось каким-то странным, будто один груз сняли, а другой положили. Легкий, но чертовски неудобный.

Первым молчание нарушил Леонов:

– Они могут сейчас свалить все на Егорова и Погорельцева.

– Могут. И обязательно свалят, – кивнул Ильин и подошел к доске. – Но я думаю, Погорельцев тут вообще ни при чем.

– А как же его рукопись? – удивилась Аня, потирая ушибленное плечо.

– Ну, милая моя, если бы за рукописи сажали! Егоров дружил с Погорельцевым. Иногда приходил к нему в гости. После смерти бабушки Егоров был единственным человеком, с кем этот увалень общался на равных. Остальные его либо презирали, либо не замечали. Он скорее всего давал читать свою космооперу Егорову. Тогда-то этот тип и прихватил отвертку Погорельцева.

– Хорошо хоть, мы этого упыря взяли прямо на попытке убийства, – сказал Михаил.

– Да. Я думаю, на него материала будет предостаточно. Вот почему с дезорганизованными работать легче. После задержания, конечно. Куча следов. Я не удивлюсь, если всплывут еще трупы. Скорее всего «давать шанс» он начал не с Мамонова. Ну а поимка на попытке – это лишний козырь. Кстати, как там девушка? – Ильин снял с доски последний фоторобот Коршунова.

Аня посмотрела на Мишу и увидела то, что ей не очень-то понравилось. Леонов при упоминании девицы покраснел.

– Нормально. Сотрясение мозга и ушибы. Он не успел ее порезать…

– Береги ее. – Ильин прищурился. – Она очень ценный свидетель.

Аня больше не смотрела на Леонова. Она знала, что он снова покраснел. Она не питала иллюзий, да и Миша ей ничего не обещал, но все равно… Оказывается, это больно. Мучительно больно.

Песня, знакомая Ане Рыжовой с того самого дня в Вешняковском парке, раздалась в наступившей тишине.