Андерс Рослунд - Сделано в Швеции

Сэм по-прежнему стоял у зарешеченного окна, спиной к Бронксу.

– Я спросил, как твои дела.

– Мои дела?

– Да.

– С каких пор, черт побери, тебя это интересует? – Он повернулся, посмотрел на Бронкса. – А раз тебе нечего ответить, то какого черта ты вообще здесь делаешь?

Джон Бронкс отодвинул от стола второй стул. Все не так скверно, как он думал. Они разговаривают.

– Два крупных ограбления. Сведмюра. Фарста. Одни и те же парни.

Но старший брат предпочел остаться на ногах.

– Мама приходила на прошлой неделе.

– Вооруженные до зубов. Тщательно спланировано.

– Я угощал ее мраморным пирогом. Помнишь его вкус, Джон?

– Как по-твоему, это может быть кто-то из тех, с кем ты сидел? Наверняка ведь…

– А до того… маффинами.

– … здесь обсуждают такие вещи, верно?

Сэм рассвирепел:

– Ты не был здесь целых три года! А теперь явился и воображаешь, что я дам тебе информацию! Рассчитываешь использовать меня в своем хреновом дознании! – Дрожа от ярости, он прошел к металлическому диску возле двери и потянулся к красной кнопке. – Катись ты к чертовой матери, Джон!

– Сэм, ты же знаешь, я хотел повидаться с тобой. Ты мой брат.

– Даже если б я что-то знал, черта с два бы рассказал! Но я не знаю. И никто не знает! Никто здесь про них слыхом не слыхал! Догоняешь, братишка? Эти парни совершенно неизвестны. Никогда не мотали срок. И тем не менее отлично знают, что делают.

Сэм смотрел на Джона невидящим взглядом, палец его опять лег на красную кнопку. Он нажал на нее и наклонился к микрофону:

– Свидание окончено.

– У тебя еще больше получаса.

– Неужели непонятно? Я хочу назад в отделение.

Они избегали смотреть друг на друга, как бывало в детстве, когда после драки старались как можно дольше не смотреть один на другого.

– Значит, мама приезжала?

Мраморный пирог. Маффины. Заключенные, приговоренные к длительным срокам, особо опасные, перед свиданием всегда что-нибудь пекли. Бронкс тускло улыбнулся.

– Знаешь, Сэм, у тебя с ней больше контактов, чем у меня.

Шаги за дверью, вошли надзиратели, те же. Сэм пошел было к выходу – один надзиратель впереди, второй позади, – потом вдруг обернулся:

– Ты должен повидать ее. Она стареет.

Бронкс смотрел, как старший брат удаляется по тюремному коридору, широкая спина между тощими фигурами в форме, потом вернул бейджик, миновал караульное помещение, вышел через калитку в стене, сел в машину, но не двинулся с места.

Стена высотой в семь метров. Четыреста шестьдесят три самых опасных шведских преступника отсиживают здесь длительные сроки. Один избран представителем их всех, один из немногих, с кем говорили все.

Его родной брат.

И даже Сэм ничего не слыхал. Люди, которых разыскивал Бронкс, и в этих стенах оставались анонимами.

Он включил движок и тронул с места. Солнечный свет по-прежнему искрился на снегу.

Дороги, белые и чистые за стенами тюрьмы, стали грязными и слякотными, когда через 230 километров скоростное шоссе Е-4 превратилось в стокгольмскую улицу Эссингеледен, которая вывела его на Кунгсхольм, а там и к воротам подземного гаража под Главным полицейским управлением возле Крунубергс-парка.

Бронкс направлялся к лифту, когда услышал какой-то звук из гаража в гараже, где криминалисты держали машины, с которыми работали. Прошел туда, заглянул внутрь – Санна, как и прошлый раз. С инфракрасной лампой в руке она до половины влезла в фургон с надписями “Ремонт труб” по бокам.

– Первая машина отхода. Фургон “додж”.

Санна выбралась наружу, перешла к другой машине, взяла ультрафиолетовую лампу.

– Вторая машина отхода. Фургон “додж”.

Все тот же механический голос. Интересно, она это сознает или говорит таким голосом только с ним?

– Довольно старая модель. Угнан ночью накануне ограбления.

Она вооружилась продолговатым инструментом, металлической штуковиной на деревянной рукояти, поднесла его к маленькому черному квадратному стикеру на дверце фургона, прямо под боковым окном.

– Так же быстро, как ключом.

Санна закончила свои манипуляции. Бронкс узнал ее манеру поворачиваться спиной, когда ей не хотелось разговаривать. Она открыла компьютер, стоявший на капоте автомобиля. Даже “до свидания” не сказала. Он-то попрощался, хотя она не слышала, зашагал прочь и был уже на полдороге к лифту, когда она окликнула его:

– Джон! Погоди. Я не закончила.

Он остановился, обернулся.

– Вот как?